Пылает занавес, жаркие языки пламени лижут стены, взбираются по ложам к балкону, а завороженная публика в зале глядит на сцену, где тощая, как узник ГУЛАГа, балерина накручивает свои фуэте.

Прямо «Титаник» с его оркестром, подумал президент, криво усмехнувшись. Только шлюпок нет. И до берега хрен доберешься! Сидишь и ждешь, пока тебя разнесет на осколки.

Крутов посмотрел в окно лимузина. Разглядеть что-то на такой скорости было сложно: огни витрин, реклама, толпа людей на тротуарах — все сливалось в сплошные светящиеся мазки, сделанные огромной кистью безумного художника. Мимо пронеслась огромная кровавая буква «М» — ее было отлично видно через ноябрьскую мокрую мглу. Слева вздымалась к низкому небу башня гостиницы «Украина», шпиль ее терялся в клубящихся дождевых тучах.

Кортеж влетел на мост, проскочил над стадами машин, блокированных на Набережной, и выехал на Новый Арбат. Мелькнул за мокрыми стеклами белый Дом Правительства, Крутов только на миг прикрыл глаза, а автомобили уже мчались по Манежной.

Поворот, еще поворот.

Мигнули зеленым, уходя под землю, круглые стальные цилиндры заградительных тумб. Под колесами мягко застучала брусчатка Красной Площади. Президентский лимузин с сопровождением въезжал в Спасские ворота Кремля, и в этот момент «майбах» затормозил, да так, что Александр Александрович едва не слетел с кресла.

— Что там, Андрей? — спросил он недовольно, тиснув кнопку внутреннего селектора. — Чего стоим? Наехали на кого-то?

— Нет, Александр Александрович! — отозвался начальник охраны неуверенным голосом. — Ни на кого не наехали… Тут такое…

— Что «такое»? — в интонациях президента звучало раздражение. — Ты по-человечески сказать можешь?

Машину качнуло. Сильно. Словно лимузин стоял не на древней мостовой, а на водяном матрасе.

— Я выхожу, — предупредил Крутов и дернул за дверную ручку. Дверь не поддалась.

— Ты не расслышал, Андрей?

Со щелчком сработала разблокировка, и Крутов выбрался из «майбаха» в промозглый московский вечер.

И тут он услышал звуки, которые скрадывала звукоизоляция, и почувствовал то, что съедалось подвеской лимузина, — воздух был наполнен странным низкочастотным гулом, а булыжники под ногами дрожали. Их дрожь вызывала ощущение зуда в ступнях, и Крутову показалось, что пломбы у него во рту зажужжали, как пчелиный рой.

И еще он услышал крики. Отдаленные крики десятков или сотен испуганных людей. Что-то происходило. «Такое», как сказал совсем не пугливый начальник его личной охраны.

Земля опять ушла из-под ног. Крутов едва не свалился от неожиданности, даже припал на одно колено.