Крутову стало страшно, как никогда в жизни.

Последние 30 лет жизни он никого и ничего не боялся. Люди — мелочь, шевельни мизинцем — и нет человека. Другие государства? Зачем бояться, если никто никому ничего не сделает? Есть банка, где ворочаются два-три крупных монстра, десяток поменьше и еще сотня мелочи, мнение которых не учитывается. Репутация? Ну кого еще в современном мире волнует репутация? Ты полагаешь кого-то врагом? Сомни, сломай, сожри… Потом придумаешь, как выйти в белом!

Но сейчас Александр Александрович боялся. Перед ним был враг, с которым ничего нельзя было сделать. Вернее, никакого врага не было. Было оловянное небо, молнии и земля, уходящая из-под ног. Стихия, которой никто не управляет. Неизвестно откуда взявшаяся сила, которой плевать на границы, президентские полномочия, союзы и противоречия. Каток, который давит в крошку все, что попадается на пути.

Справа от лимузина земля вздыбилась, и один из джипов взлетел в воздух почти вертикально, словно стартовавшая ракета. Остальные машины не сбросили скорость, а подброшенный вверх «субурбан» врубился в центральный купол Архангельского собора, как артиллеристский снаряд, проделав в нем уродливую квадратную дыру. Но случившееся уже не могло повредить церкви — огромное сооружение сползало по склону провала, ведущего в никуда.

Дорога накренилась, машины с трудом удерживались на покрытии. Стена Кремля, выходящая на Москву-реку нависала над ними слева. Крутов, покрываясь холодным потом, почувствовал, как «майбах» соскальзывает с асфальта.

И в этот момент что-то вырвалось из-под земли. Оно было огромным, каменным, шершавым… Воронка исчезла. «Майбах» и его сопровождение уже на падали — они взлетали в воздух, цепляясь колесами за грань колоссальной пирамиды, вспоровшей центр Москвы, словно лезвие, пронзившее тело насквозь.

У Крутова перехватило дух.

Прижатый лицом к заднему стеклу лимузина, он видел город с высоты птичьего полета. Город, залитый алюминиевым светом ветвистых молний, напоминающий муравейник в наводнение, был нереально красив.

«Майбах» забуксовал и заскользил вниз, к подножию огромной пирамиды, на верхушку которой его забросило несколько секунд назад. Крутов рванулся к дверце, распахнул ее и вывалился наружу, цепляясь ногтями за шершавый камень. Его неудержимо несло вниз. Каменные плиты были горячими, как огонь. Крутов ударился раз, другой, услышал, как звонко лопнула от столкновения с камнем ключица.

Мимо него пролетел искореженный «субурбан». Огромный джип кружился, словно смятый лист на ветру. Раскрывшаяся дверца хлестнула президента, как тюлень ластой, и Крутов перестал бояться, потому что мертвым уже не страшно…