– Поэтому вы украли ее, лишили ее одежды и общества, так как действовали исключительно в ее интересах?

– Да. Потому что я знал, что альтернатива была гораздо ужаснее. Смерть. Как вы уже поняли. Именно поэтому я здесь. Ведь я, верите вы мне или нет, горячо люблю свою дочь. Я воспитал ее. Держал на руках, когда она родилась. Рассказывал ей сказки на ночь. Менял ей подгузники. Она моя плоть и моя кровь. Я – ее часть, и всегда ей останусь. Я не хочу, чтобы она умерла. Не хочу, чтобы умерли мои внуки.

– А все мы – расходный материал? – спросила Лимпопо. – Нет особых причин нас здесь задерживать. Помимо генерации доходов для «ТрансКанады», мы – излишки.

Тот пожал плечами.

– Это вопрос не по моей части. Меня интересует моя семья. За вами может присматривать ваша.

– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Редуотер, – сказала Лимпопо.

Гретил открыла было рот, чтобы спросить его, сколько подгузников он сменил лично и сколько сказок прочитал на ночь и сколько подгузников сменила и сказок прочитала гувернантка. Но не нашла в этом никакого смысла. Джейкоб Редуотер был в точности тем, чем казался: зоттой, который заботился лишь о тех вещах, которые ему были нужны. До того, что происходило с другими людьми, ему не было никакого дела. Однако, сколько бы подгузников он ни сменил, этого оказалось достаточно, чтобы уверить себя в том, что похищение его дочери являлось приемлемой альтернативой запрету своим дружкам убивать всех, кто находился в радиусе десяти километров от нее.

Она смотрела на прекрасный оттенок кожи и мускулистые плечи под его одеждой. Он выглядел, как человек, проводящий выходной день в своем загородном коттедже, как кто-то с фотографии рекламы повседневной одежды. За эти годы он только усилил свой блеск и ничуть не потускнел, в отличие от Гретил и ее друзей. Она стала ушельцем, потому что не смогла быть одной из тех, кто делал из этих мужчин бессмертных богов. Им не нужна была ее помощь.

– Ваша дочь не хочет с вами встречаться. – Это было правдой. Ей даже не нужно было спрашивать Ласку, это можно было опустить.

– Она назвала своего сына в мою честь.

– Мы назвали нашего сына в вашу честь, чтобы она никогда не забывала, к кому она повернулась спиной и от чего ушла навсегда. Я поначалу этого не понимала. Она объяснила, что на этом свете должен жить Джейкоб Редуотер, который не запомнится всем как эгоистичное чудовище.

Он оставался безразличным.

– Посмотрите! – парень показывал на экраны.

Они посмотрели. Там по шоссе 15 шла огромная толпа. Сотни людей. Впереди в остатках своей брони и униформы двигались полицейские, которые недавно стали ушельцами. Они разделились на три небольшие группы и подошли прямо к полицейским, пытавшимся остановить их и не дать войти во внутренние дворы тюрем. Произошли небольшие потасовки, пока полиция пыталась понять, сколько сил необходимо приложить, чтобы не пустить эту новую силу. Те все же прорвались через заслон полицейских и стали между ними и тюрьмами. Соединили руки и уселись прямо перед зданиями, ничего не говоря. Ушельцы, бывшие полицейские, сидели по центру. Гретил поняла, что народ по всему миру не прерывал свою деятельность ни на миг, когда новостные потоки из тюрем были прерваны.