– Я люблю тебя, – сказал Ласка.
– Я тоже тебя люблю, дорогая. И я еду домой, – она стерла слезы радости со своего лица. – Если только вы с ребятами не хотите приехать сюда и пожить здесь немного? – Она знала, что глупо спрашивать такие вещи. Но ей хотелось продлить эту бурю
– Нет, – сказала Ласка. Она пыталась сказать что-то еще, но слова просто не шли в голову. – Что случилось с моим отцом?
– Он ушел. Целый и невредимый.
– Ага, мне кажется, я вижу его.
Гретил посмотрела на экран. Она увидела его. Он уходил, а за ним следовала фаланга наемных полицейских, сопровождая его за линию передовых частей к командно-штабным машинам.
– Вон он идет.
– Черт, – сказала Ласка. У Гретил заболело сердце, как будто увеличившись в два раза, когда она услышала, как хихикают мальчики от ругани своей матери. О чем она только думала, подвергая себя опасности? Рискуя никогда больше не увидеть свою жену, своих прекрасных детей? Что за безумие овладело ей? Может, она тайно хотела покончить жизнь самоубийством?
– Когда ты поедешь?
– Завтра, может, чуть позже. В следующие два дня здесь будет просто не протолкнуться из-за новых людей. Хоа может привести велосипед. Поеду на первом, что подвернется под руку.
– Возьмешь с собой Лимпопо?
Она посмотрела на Лимпопо, наблюдавшей за этим разговором с откровенным интересом. Сутулая старуха, с блестящими глазами, пребывающая в неизменной готовности не допускать больше никаких оскорблений и унижений, – волей, которая была заметна из дальнего космоса. Гретил знала еще с их первой встречи, что эта женщина была настоящим супергероем.
– Ласка хочет узнать, поедешь ли ты со мной.
В голосе Лимпопо не было и тени сомнения:
– Нет, здесь столько нужно восстанавливать. Здесь мой дом. Я купила его проведенными здесь четырнадцатью годами своей жизни. Впереди еще много сражений, и я хочу быть здесь, чтобы стоять в одном строю с теми людьми, которые дрались за это место. Я остаюсь.
– Слышала?
– Передай, что мы ее любим. Передай, что здесь у нее тоже есть свой дом. И она может приехать в любое время.
Гретил все передала. Лимпопо тяжело кивнула. Парни смотрели на них широко раскрытыми глазами, все еще не веря, что им отменили смертный приговор.