Джексон подходит к каталке, помедлив, делает еще один шаг вперед, а потом смотрит на нее. На каталке лежит бледное обнаженное тело девушки. Ее идеальная плоть открыта нашим взглядам, череп рассечен по линии волос. Там, где должен находиться мозг, виднеется лишь переплетение проводов – сотни тончайших проводков разного размера, – их торчащие кончики перемешаны с сосудами и нервами.

Осмотревшись, я замечаю, что кое-где на полках стоят стеклянные сосуды. В заполняющей их жидкости плавают розовые органы. А в одном из них – мозг, сделанный из металла.

Я снова смотрю на девушку. На эту девушку…

– Ты знаешь ее? – спрашивает Джексон.

– Нет, я… – Но я не могу отвести взгляд от неподвижного лица. Не уверена, знаю я ее или нет. Она прекрасна, словно спит. – Я ее не знаю, – заканчиваю я.

Но совершенно очевидно, что это такая же девушка, как и мы. На ее коже ни единой веснушки, ее брови идеально изогнуты, а нос прямой. Я ощущаю иррациональное желание открыть ее веки и посмотреть, какого цвета у нее глаза.

Все кажется иррациональным. Я медленно теряю контроль; мои мысли – вихрь обвинений и ужаса.

Джексон берет меня за руку, и, повернувшись, я вижу, что он тоже охвачен страхом.

На столе лежит мертвая девушка, вот только на самом деле она не мертва. Она просто никогда не была живой. Она ждет – как цветы в саду. Ждет момента, когда она станет прекрасной и обожаемой. Постепенно ее корни будут становиться все сильнее. Будут ждать момента, когда сплетутся с остальными.

Мы не в силах выговорить ни слова, словно реальность происходящего за пределами нашего понимания. А может, мы просто боимся понять. Мы еще не хотим принять истинный смысл того, что видим.

А потом Аннализа внезапно повисает на руках Марчеллы.

Марчелла в панике укладывает ее на пол. Глаза Аннализы закрыты, раны на ее лице запеклись, но по шее по-прежнему стекает ручеек.

– Она истекает кровью, – говорит Джексон и, подойдя ближе, показывает Бринн, куда приложить руку, чтобы остановить кровотечение. Потом он хромает к другой каталке, чтобы взять простыню, собираясь подать ее Бринн, чтобы та прижала ее к ране.

Но когда он открывает второе тело, Бринн не может сдержать крика. Мы все поворачиваемся и видим, что на каталке неподвижно лежит Валентина. Увидев ее снова, я с трудом удерживаюсь от истерики. Я шепчу ее имя, словно это сможет ее пробудить.

Наша подруга мертва. Мы опоздали.

Хромая, Джексон подходит ближе и смотрит вниз, на Валентину. Он осматривает ее рассеченный череп. Я стою рядом с ним, и мне видно, что у Валентины в голове. Мир уходит у меня из-под ног, и на мгновение от ужаса я словно оказываюсь в невесомости. Потому что у нее в голове не мозг – не в привычном смысле. Не в… человеческом смысле.