– Образец голоса подтвержден. Личность: Анастасия Монрова, четвертая дочь Николаса и Алексис Монрова. Продолжить?

Габриэль снова прижал пальцы ко рту, стараясь подавить свой почти истерический смех.

– Да, Мириад, – ответил он. – Да, пожалуйста.

– Это бессмысленно, Габриэль. Вы не найдете здесь то, что ищете.

– Я сказал, продолжай! – зарычал Габриэль.

– Обработка запроса на вход в систему. Пожалуйста, подождите.

Ана наконец поняла, что они находились в отсеке Искусственного интеллекта, прямо в центре башни. Компьютер по имени Мириад в прямом и переносном смысле был сердцем Вавилона, соединенным огромными переплетами оптических кабелей и беспроводных сетей со всеми другими системами «Гнозиса». Его интерфейс носил форму голографического ангела, но на самом деле это была огромная цепочка серверов неустойчивых состояний и процессорных ядер, размещенных в этой сверкающей сфере. Ее оболочка была создана с тем расчетом, чтобы выдержать ядерный взрыв, так что знания, запечатанные внутри, сохранились, несмотря на то, что все вокруг погибло. Ана помнила Мириад с детства – постоянный спутник, наблюдающий и слушающий, который соприкасался с каждой частью ее жизни в башне.

Только теперь Мириад была закрыта. Компьютер заблокировал сам себя, чтобы не видеть, как его знания используются творениями, уничтожившими собственного создателя.

И только член семьи Монрова был в силах снова открыть его.

По обе стороны запечатанной двери стояли четыре огромных логика. Все они были класса «Голиаф»: восьмидесятитонные монстры с небесно-голубой оптикой, отливавшие фиолетовым в кроваво-красном свете. На их груди блестел логотип «ГнозисЛабс» – идеальная окружность. Они стояли, словно статуи, и бесстрастно наблюдали за происходящим. Человек был в опасности – Три закона роботехники нарушались прямо у них на глазах. Но они продолжали стоять без движения и не собирались приходить ей на помощь.

Ана разглядела идентификационный номер ближайшего бота, выбитый у него на груди.

– Семьдесят восемь сорок девять – один Джи, помоги мне, – отдала она приказ. – Вытащи меня из этого кресла!

Голиаф даже не шелохнулся.

– Я сказала, помоги мне! – закричала девушка.

– Можно попробовать сказать «пожалуйста», – посоветовал Габриэль. – Если твой отец вообще научил тебя этому слову.

Ана посмотрела на репликанта. Взъерошенного и босоногого. Похоже, он похудел. Под спутанными волосами темнели впалые щеки. Ана взглянула на трещины и царапины, оставленные на оболочке Мириад. «Три истины» Габриэля, выведенные засохшей кровью по хрому. Рядом со строчками виднелись крошечные углубления, измазанные запекшейся кровью. Их были сотни – по четыре ямочки, друг рядом с другом.