— Какая чепуха! Мы же избавились от них именно для того, чтобы укрепить РККА! — театрально возмутился Алмазов.

— Налей, — попросил Вревский. Последнее время он стал много пить. Он боялся, что его арестуют и убьют. Что вот такой черноглазый, рано и красиво седеющий на висках Алмазов будет бить его ногами. А ведь будет бить!

Кто же тот молодой зэк, который так смотрел на него? И тут Вревский вспомнил: Андрей Берестов. Конечно же, дело об убийстве Сергея Серафимовича Берестова в пятнадцатом году в Ялте. Так и не раскрытое. «Смотри-ка, как ты только ни скрывался от меня, как ни бегал, а кончил в Испытлаге! Смешно. Нет, ты мне, голубчик, не опасен. В делах управления кадров НКВД лежит моя биография, в которой сказано все, что надо. Так что Андрей Берестов мне не страшен, хотя когда они решат меня убрать, то мою работу царским следователем мне поставят лыком в строку. Формально именно за это меня и будут судить… И отыщут этого Берестова, и сделают его свидетелем или участником заговора, который я возглавлял…» Вревский уже выстроил собственный процесс и уже вынес себе приговор. И ненавидел всех — и карлика Ежова, и усатого таракана Сталина, и, конечно, этого чистильщика сапог Алмазова, и Берестова, из которого выбьют показания против Вревского.

— Иона Александрович, вы меня слышите? — Голос Алмазова пробился сквозь пласт мыслей, замешенных на водке.

— Слышу, куда я денусь?

— Вы мне говорили о международной обстановке. — В голосе Алмазова звучали собачьи нотки.

— В Испании у нас не все получается. Там тоже обнаружилось много вредителей. Сейчас отзываем и ликвидируем. Тем более что Франко пользуется открытой поддержкой международного фашизма и империализма. И фашизм, и невмешательство — все против нас.

Алмазов покорно кивал — пай-мальчик. Никогда раньше не слыхал!

— Нам нужна короткая победоносная боевая кампания, которая показала бы всему миру нашу силу, силу РККА, силу рабоче-крестьянского строя.

— А есть уже идеи? — спросил Алмазов.

Отбивные остыли. Алмазов был зверски голоден, но не смел есть мясо, раз Вревский к нему не прикоснулся.

— Важен масштаб конфликта и его международный эффект.

— Может, на Дальнем Востоке? — спросил Алмазов.

— Оттяпать у японцев какую-нибудь сопку и протрубить на весь мир? Мелко мыслишь, Алмазов. Лучше мне налей. Мы хотим ударить больнее.

— Германия?

— Ты учти, Алмазов, — сказал спокойнее Вревский, — мы — мирный бронепоезд, стоим на запасном пути. И экономика у нас мирная. Так что влезать в долгую позиционную войну не имеем права перед нашим народом. Один удар, второй удар… так, чтобы пролетариат Запада, видя силу наших войск, поднялся против империализма. А ведь ждет нас пролетариат… ждут наши братья.