От небольшой группы чекистов, что стояли у ворот и ждали начальство, по знаку Алмазова отделился командир в романовском полушубке.

— Проводишь, — приказал Алмазов.

Шавло поежился. На нем было иностранное поношенное демисезонное пальто. Видно, купил когда-то в своей Италии и не думал, что оно окажется последним. Впрочем — Вревский мотнул головой, изгоняя неприятную мысль, — почему же последнее? Мы еще войдем в этот самый Рим и возьмем у них все, что понадобится победившему пролетариату. Вревский уже привык мыслить штампами — так безопаснее.

Шавло не стал прощаться.

Это была маленькая демонстрация. Он быстро пошел через неровное снежное поле, по которому мела поземка. Чекист потопал сзади.

Вревский посмотрел на Алмазова. Тот пожал плечами и сказал:

— Черт с ним, все они такие. Сколько волка ни корми…

…Шагая по снегу, проваливаясь в покрытые тонким ледком лужи на разбитой дороге, Шавло проклинал Алмазова и всю эту чертову власть, которая так обманула его, проклинал себя, который ей так легко доверился, а может, слишком испугался. Ну ничего, не сегодня-завтра он взорвет бомбу. И тогда Алмазов — именно Алмазов из всех людей на свете — окажется его наградой. Он так и скажет: «Я не хочу никакой награды, я хочу голову Алмазова…»

Матя посмотрел вперед — над ним нависал, хоть было до него еще далеко, главный корпус института. Семь этажей, а наверху «обезьянник», по которому иногда гуляет с коллегами и он, показывая этим, что мало чем от них отличается, и самое интересное — многие этому верят. За зданием установлен сильный прожектор, вечером или полярной ночью он то и дело елозит лучом по небу, создавая светящийся, мутный фон, на котором четко выделяется квадрат дома и точки — человечки в «обезьяннике». Они наверняка видели, что Шавло водил по полигону чинов из НКВД. У физиков есть неплохая оптика — там же Некрасовский, оптический гений. Значит, они сейчас видят, как их руководитель, дрожа от холода, топает по снегу под конвоем. Пускай. Может быть, напишут воспоминания. И кто-нибудь зачитает их при вручении Матвею Шавло Нобелевской премии.

— Смотри, — сказал Румер, возвращая Некрасовскому подзорную трубу, — наш Матя идет аки посуху.

— Недостаточно услужил, — ответил Козлов. — Научится себя вести, в следующий раз привезут домой в «ЗИСе».

Кто-то засмеялся.

Тягач, стоявший у решетки, крикнул, чтобы собирались, шли вниз, следующая смена ждет прогулки.

Алмазов отвез высокого гостя к себе. Пока они осматривали испытательный стенд, в столовой его каменного дома, стоявшего поодаль от объекта, в пределах бывшего районного центра, был накрыт обед. Обед готовили в двух вариантах — на всю здешнюю верхушку НКВД и на двоих — Алмазова и гостя. Еще по дороге Алмазов выяснил у Вревского, какой обед он предпочитает. Вревский сказал — скромный. Тут же вперед был послан нарочный: чтобы верхушка разувалась и отдыхала. Сегодня пусть пьют по своим квартирам.