— Берия давно целился на этот пост. Удивительно, что Ежов продержался так долго.

— Мне кажется, что здесь все неправильно, — сказал сэр Рибли, начальник морской разведки, сидевший до того молча в одном из мягких кресел. — Ежов мог умереть, только став жертвой процесса. И Сталин готовил этот процесс — мои аналитики могут доказать это на основе советской прессы. На Ежова должны были быть свалены все грехи сталинского террора. А он умирает сам по себе. Если он убит — тогда либо проклятия, либо полное молчание. Если покончил с собой — то несчастный случай или сердечный приступ. А вы прочли некролог?

— Нет, — признался Черчилль.

— Там сказано «после тяжелой продолжительной болезни», то есть признается, что Ежов умер от естественных причин. Второе: где Сталин? Почему договор с Германией подписывался в его отсутствие? Это неправильно. Почему он ни разу не появился на людях после Первого мая, когда он в последний раз торчал на Мавзолее своего учителя? Что он готовит?

— Я видел его подпись под договором с Гитлером. И этот договор может означать гибель европейской цивилизации, — сказал Маунтбэттен.

— Я бы не разделил столь пессимистического взгляда на положение вещей, — сказал Черчилль, — если бы у красных не было атомной бомбы. Так хочется надеяться, что это розыгрыш, шутка, ошибка ученых… — Черчилль оборвал фразу.

— Вы сами в это не верите.

— Тогда скажите, сколько у них еще бомб? Сколько он сможет их поднять в воздух? И можно ли вообще поднять атомную бомбу в небо и доставить в другую страну на самолете? Почему вы ничего этого не знаете? За что правительство Его Величества платит вам скромное жалованье?

Последние слова должны были прозвучать шуткой, но таковой не стали. И Рибли ответил совершенно искренне:

— Все службы британской разведки трудятся сейчас над этим. Но в Полярном институте у нас нет своих людей. Их нет и в Испытлаге…

— Что еще за дикое слово? — спросил Черчилль.

— Мне объяснили, что это сокращение для названия концентрационного лагеря, в котором происходят испытания.

— Продолжайте и простите, сэр.

— Но мы знаем самое важное, — сказал Рибли. — Немецкая разведка имеет фильм об испытаниях бомбы, и, более того, они смогли отправить в тот район специально оборудованный самолет, который привез образцы и даже двух русских… и эти русские кое-что знают.

— Бред какой-то! — возмутился Черчилль. — «Интеллидженс сервис» скоро останется лишь в славных романах о наших Лоуренсах. В момент, когда решаются судьбы мира, мы оказываемся слепыми и глухими.

— Мы принимаем меры, — сказал Рибли.