Этот монолог стоил Сталину таких усилий, что он надолго закрыл глаза. Но Берия и Шавло сидели неподвижно, будто боялись его разбудить.

— Говорите, — произнес Сталин, не открывая глаз.

— Третья и четвертая бомбы будут готовы осенью — надеюсь, в октябре.

— Почему так долго?

— Дальше дела пойдут быстрее, товарищ Сталин.

— Мне не надо дальше, мне надо сокрушить наших врагов раньше. Немедленно! Сейчас! Я приказываю вам, Шавлов, под личную ответственность, чтобы к началу сентября были закончены бомбы три и четыре. Под вашу личную ответственность…

Сталин откинул голову назад и захрипел.

Вбежал Поскребышев. За ним маленький мужчина в белом халате.

— Идите и исполняйте, — сказал Поскребышев. — Я сообщу вам, когда товарищ Сталин вызовет вас снова.

Берия не оборвал Поскребышева, который посмел выгнать их. Ясно было, что больше им нечего делать на даче.

Машина Берии выехала из ворот и повернула почему-то направо — по сторонам шел лес, потом она выехала на широкое поле, кое-где поросшее кустарником, которое полого скатывалось в пойму речушки.

Берия сказал:

— Пойдемте немного погуляем, такой хороший теплый день.

Когда они отошли от машины, Берия, сверкнув пенсне, уставился змеиными глазами на Матю.

— Ваш диагноз? — спросил он.

— Лучевая болезнь, — ответил Матя.

— Без сомнения?

— Без сомнения.

— И это опасно?

— По тому, что я знаю, он проживет немного. Может быть, всего несколько дней.