Виктория закивала и с улыбкой выбежала из дома навстречу своему другу.

В это мгновение враги предприняли новую атаку. Дом задрожал. Нахмурившись, раздраженная Аллегра проговорила себе под нос:

– Ох, нет, Герда. Тебе не войти в мой дом. Даже не мечтай.

* * *

– Твое имя, сын мой, – не унимался Ашран. Ему уже порядком надоело.

– Крис… тиан, – выдохнул юноша.

Мучение вновь возвратилось. У Кристиана почти не осталось сил кричать, и его сломленное болью, истерзанное изнутри тело билось в конвульсиях на каменных плитах башни.

– Ты слишком упрям, молодой человек, – сказал Некромант. – Но, без сомнений, я подчиню себе твою волю.

Новая волна боли, еще более ужасной и бесчеловечной, чем предыдущие, накрыла Кристиана, и из его груди вырвался громкий, пронзительный крик.

Но юноша не сдавался. Часть его по-прежнему оставалась с Викторией. Пусть она и была сейчас далеко, в другом мире, он чувствовал ее тепло и сияние, которые вели его вперед, словно путеводная звезда, озаряющая самую непроглядную ночь. Кристиан знал, что Виктория поддерживала его. И это знание придавало ему сил сражаться. Он смог подняться и с секунду смотрел Ашрану в глаза. Дышать ему удавалось с трудом. Некромант выдержал паузу, чтобы выслушать сына.

Кристиан понимал, что несет наказание за свою смелость и отвагу. Но из последних сил он поднял голову и с гордостью и злостью в голосе произнес:

– Меня зовут… Кристиан.

Ашран прищурился.

– Как хочешь, сын. Значит, будем по-плохому.

Новый вопль, не заставив себя ждать, снова разнесся по Башне Драквен.

* * *

А тем временем в саду под проливным дождем плечом к плечу сражались Джек и Виктория. Меч мальчика горел, словно сердце самого солнца, и даже дождь не смог погасить его огонь. Впереди он видел Герду и пытался подобраться к ней поближе, но полчище гоблинов готовы были отдать жизни, защищая свою повелительницу. Мальчику постоянно приходилось останавливаться, чтобы биться с этими жуткими созданиями. Они сражались на пращах, ножах, коротких мечах и кайлах и, конечно же, использовали свои магические способности, которые, несмотря на неуклюжесть гоблинов, оказывались агрессивными и потому достаточно эффективными.

У Виктории же, напротив, было много проблем. Ее сердце обливалось кровью, и она никак не могла сконцентрироваться на борьбе. Страдания Кристиана с каждым разом становились все сильнее, и Виктории казалось, что в глубине души она даже слышит его пронизанные болью крики. Сквозь пелену слез девочка едва могла разглядеть гоблинов. Все происходящее казалось ей слишком неправдоподобным, ненастоящим, словно сон. Правдивыми и подлинными для нее в тот момент были только мучения Кристиана, который где-то там, на далекой звезде, платил высокую цену за свою любовь.