И все же Джек не мог взять и разлюбить ее, не мог перестать страдать без нее. В этот момент ни Идун, ни «Сопротивление», ни даже предсказание не играли для него никакой роли. Джек хотел только одного: чтобы Виктория вернулась целой и невредимой, пусть даже он потеряет ее навсегда. Мальчик желал, чтобы Аллегра оказалась права и Кирташ в глубине души на самом деле ее защищал. «Я бы отказался от Виктории, – сказал себе мальчик. – Если бы Кирташ привел ее домой, если бы он вернул ее нам… я бы смирился и просто смотрел бы им двоим вслед, больше не вмешиваясь в их отношения… Я хочу увидеть ее живой. Хотя бы еще раз».

Мальчик прислонился спиной к стволу дерева и поднял взгляд на небо, к звездам. Вот уже немало времени он ощущал внутри страшную тревогу, и его никак не покидало жуткое предчувствие, что где-то там, далеко, Виктория страдает. А он здесь и ничего не может сделать, чтобы помочь ей, просто потому что он не мог попасть туда. И эта мысль уничтожала Джека, ведь он готов был отдать за нее свою жизнь. И даже больше.

Он вытер руками слезы и прошептал, оборачиваясь в темноту:

– Привет, Александр.

Его друг отодвинул ветви ивы, шторой висящие между ними, и подошел к мальчику.

– Почему бы тебе немного не вздремнуть, парень? Ты ведь уже совсем измучился.

Джек повернулся к Александру и посмотрел ему в глаза.

– Ты думаешь, что я в состоянии спать? Она сейчас страдает, Александр, ей плохо. И я ничего не могу поделать.

– Проклятье, я тоже ощущаю себя беспомощным. Столько времени мы искали единорога, о котором говорится в предсказании. А он, оказывается, всегда был с нами. И мы позволили ему так просто уйти из наших рук… А вместе с ним – и нашей последней надежде на победу в этой войне…

Джек резко повернулся к нему, и в его зеленых глазах вспыхнул огонек ярости.

– Это все, что тебя волнует? Война и предсказание?

Александр посмотрел на него.

– Конечно, нет, – медленно ответил он. – Но я вынужден думать о ней в первую очередь как о единороге, о Луннарис, потому что это единственная возможность сохранять хоть какое-то спокойствие. Если я вспомню о ней как о Виктории, о нашей маленькой и храброй Виктории… нет, я просто взорвусь.

Джек опустил голову и принялся играть пальцами с висевшим у него на шее медальоном, тем самым, который Виктория подарила ему в первый день их знакомства.

– Сейчас я понимаю, – сказал он вполголоса. – Понимаю, что чувствовала Виктория, когда пытали Кирташа, а она ничего не могла сделать, чтобы помочь ему. Это… – Джек не нашел подходящих слов, чтобы описать свое состояние, и в отчаянии закрыл лицо руками. – Я даже не могу поверить, что он ее предал. После всего, что случилось… – добавил он.