– И приведите ее в чувство, – велела Канва. С глаз и ушей Ксорве как будто сняли восковую печать. Теперь она могла видеть, где находится, но легче от этого не стало.

Это была крыша Могилы Отступницы – плоская серая площадка высоко над серой морской гладью. Ветер здесь был еще сильнее и холоднее, он проникал под рубашку, впиваясь в кожу. Два адепта Бдения держали ее под мышками – словно два стальных обруча обвились вокруг ее грудной клетки. Канва Жиури прислонилась к парапету. Воротник ее плаща был поднят от ветра. Рядом с ней со спокойным и невозмутимым видом стояла Шутмили, как будто по собственной воле сопровождала тетю на морской прогулке.

Ксорве пыталась окликнуть ее, но губы не слушались. Глаза Шутмили округлились, но выражение лица осталось прежним: на нем застыло неудовольствие, как будто перед ней был червяк, но она так привыкла к червякам, что начала разочаровываться в их свойствах.

– Я знаю, что Инквизиция – ваше призвание, тетя, – сказала Шутмили, – но вы никогда не подумывали о театральной карьере?

– Если бы твой отец знал, насколько ухудшились твои манеры, он бы заплакал, – довольно беззлобно отозвалась Канва. Она подошла к адепту и Ксорве и посмотрела на нее так, будто проверяла свежесть фрукта перед покупкой.

Если бы Ксорве могла вонзить клыки в Канву, она бы так и сделала, но ее тело оставалось совершенно неподвижным. Сердце мерно билось. Разум кричал и стучал по решеткам, но тело не чувствовало ни гнева, ни даже страха.

– И что все это значит? – спросила Шутмили. Она не стала подходить ближе: вообще-то, она даже не сдвинулась со своего места у парапета.

– Она пыталась пробраться в Могилу, – сказала Канва. – Я пытаюсь решить, что нам с ней делать.

– А-а-а, – протянула Шутмили. – Ясно.

– Я рада, что тебе все ясно, – сказала Канва, вернувшись к Шутмили. – Мы можем обойтись без лишних проблем. Я всего лишь прошу тебя обдумать мои слова.

– А в противном случае без проблем не обойтись, – подхватила Шутмили. – Да вы и впрямь божья избранница, Жиури.

– Я служу в соответствии с моими способностями, – благочестиво заметила Канва. Затем она повернулась к Ксорве с улыбкой на губах, похожей на оскал шакала. Так обычно ведут себя более молодые и менее опытные, те, кто еще не знает: нельзя показывать врагу, что он проиграл.

Шутмили зло рассмеялась – как будто льдинки зазвенели.

– Давайте проверим, правильно ли я все поняла, тетя. Если я поступлю так, как вам нужно – приму слияние, стану служить своей стране, очищу родовое имя, – тогда вы отпустите Ксорве?

– Разумеется, – сказала Канва. – Она не причинила нам особого вреда. Нет нужды быть слишком мстительными.