— Ну, вот и ответ на вопрос, способна ли Джельсамина убить бессмертную Персону. Яго умирает и наш мир рушиться! Все мы сегодня споем великую песнь смерти! Ликуйте братья и сестры, наш конец близок! Скоро этому бесконечному кошмару придет конец, и наше бессрочное заточение в этих телах закончится! Славься Джельсамина, твое имя должно быть воспето в веках! Только боюсь, воспевать его будет некому.

Нифрея ошеломленно смотрела как, мир рушился у нее на глазах, без всяких усилий с ее стороны, но видела в этом только одно — неминуемо приближающуюся смерть Яго. Все ее существо устремилось к упавшему на колени и бьющемуся в агонии возлюбленному и с маниакальной улыбкой склонившейся над ним Джельсамине. Эта девчонка действительно собиралась умереть и захватить с собою на тот свет ее единственную любовь. Щит не дрогнул ни на йоту. Нифрея замерла потрясенная пришедшей ей в голову мыслью. Первый и, возможно, последний раз в жизни она полюбила, и ее любимый умирает! Умирает по ее вине. Она ничего не может для него сделать! Вспомнились слова Дэймона, что она не умеет отдавать… Чушь! Она была готова отдать, что угодно, чтобы ее возлюбленный продолжал жить. Только в этот миг она поняла Фарану, отказавшегося от своего безумия, своей сути, ради любви к приемной дочери. Поняла, Дэймона, отказавшегося сперва от собственного счастья, а потом и от жизни, ради счастья Джельсамины. Ее жизнь была никому не нужна. Оставалось только отказаться от счастья быть с любимым. Боль от этой мысли показалась невыносимой. Землю в очередной раз тряхнуло, и ощущение приближающейся катастрофы наконец-то смогло пробить завесу безумия богини. Она поняла, что перспектива жить с мыслью о том, что явилась причиной смерти любимого, превратит ее жизнь в не проходящий кошмар. Похоже, ее покойному внуку удалось то, что не удавалось еще ни одному существу. Он научил ее быть человечной. Чувствовать, переживать, страдать… Слова сами сорвались с уст.

— Стой! Джельсамина, стой! Ты победила, я сдаюсь!

— Я тебе не верю! — Сталь в голосе девчонки не оставляла сомнений в сказанном.

— Даю клятву демиурга! Ты знаешь, что я не смогу ее нарушить, даже если захочу.

— Хочешь, все это остановить, тогда поторопись. Я хочу услышать всю клятву.

— Я Нифрея клянусь, перед всеми присутствующими здесь, честью, жизнью и сущностью, что ни действием, ни бездействием не причиню вреда ни одному обитателю этого мира. Я покину этот мир раз и навсегда и никогда не вернусь в него.

— Я жду!

Джельсамина сверлила своим безумным взглядом свою сдавшуюся бабку. Нифрея последний раз взглянула в лицо возлюбленного и прошептала.