Графенвельдер вскидывает голову в притворном смятении:

– Я в курсе, что у гамадриады сложная биология. Но вот уж чего не знал, так это то, что ее можно воскресить из мертвых.

– Криосон – своего рода смерть, – коротко отвечает Урсула.

– Ну да… если вам угодно играть словами. И все-таки живое существо, будучи замороженным, обычно остается живым. Но ваша гамадриада таковой не осталась, я правильно понял? Она умерла? Так она мертва или нет?

Лайсендер Кэрроуэй негодующе трясет головой.

– Гамадриада жива! – восклицает она. – Она жива, Графенвельдер! Откройте же глаза, черт бы вас побрал!

– Кукольный театр, – произносит Графенвельдер. – Я прав, Урсула? Это мертвый зверь, нашпигованный электродами. Вы его заставляете дергаться, как лягушачью лапку.

Леди Гудгласс напрягает всю свою волю, чтобы сохранить видимость спокойствия. Видно, как у нее на виске пульсирует вена.

– Вообще-то, я не говорила, что она жива. У нее полностью восстановлен функциональный репертуар – вот что я сказала.

– Вы сказали, что она жива.

За Урсулу отвечает ее муж:

– Мистер Графенвельдер, у гамадриад нет мозга. Это скорее растения, чем животные. Они едят, испражняются. Чего еще вы от них хотите?

Умело выбрав момент, Графенвельдер разочарованно пожимает плечами:

– Что ж, думаю, этот экземпляр имеет определенную ценность. Комедийную.

– Да будет вам, – подает голос Майкл Ферфакс. – Нам показали гамадриаду – а многим ли из нас доводилось раньше ее видеть? И так ли уж важно, что в строгом смысле слова она не жива?

– Полагаю, это важно, и весьма, – возражает Графенвельдер. – Вот почему я не пожалел труда, чтобы раздобыть живую особь. Причем покрупнее, чем эта. Мой экземпляр – совершенно взрослый. Больше уже не вырастет.

– Это блеф! – говорит леди Гудгласс. – Будь у него гамадриада, он бы ее уже показал.

– Уверяю вас, у меня есть гамадриада. Я просто еще не подготовил ее к демонстрации.

Урсула смотрит на него скептически:

– Не верю. Какой вам смысл тянуть с этим?