ДрокУ включил связь.

— Ты не спишь, КрайЮ? — спросил он.

— Я не сплю, — ответил далекий голос.

— Эти люди на машине возвращаются в город. Ты услышишь их. Они едут медленно. Ты должен понять, куда они спрячутся. Ты понял?

— Я понял.

— А теперь спать, — сказал Пруг Брендийский. — Всем спать, кроме тебя, ВосеньЮ. И закрыть вход в корабль. Если кто–то из них остался рядом, я не хотел бы, чтобы он залез внутрь. Завтра большой день.

***

***

Корабль Космофлота «Вациус», изменив курс, шел к планете Пэ–У.

Связи с планетой все еще не было, но капитан «Вациуса» знал, что через день или два они войдут в сферу действия планетарной связи. А такая станция была в консульстве Галактического центра. И если консульство цело, то они получат необходимую информацию.

***

***

Эльза смотрела, как вездеход переваливает через пригорок и скрывается среди скелетов зданий. Даже когда он совсем исчез и стало очень тихо, она продолжала стоять у входа в подземелье и смотреть в ту сторону.

Ей еще никогда не приходилось оставаться здесь одной. Совсем одной. Нет, бывало, конечно, что она оставалась одна на станции, если дежурила по кухне или накапливалось много камеральной работы. Но это было иначе. Она была дома. Она могла закрыть за собой дверь и, если нужно, связаться с Тимофеем. А тут еще так глупо получилось… Все были одеты по–домашнему, никто не надел рацию: браслеты тяжелые, граммов по двести, — кто их будет носить дома? А когда бежали со станции, попросту забыли о них. Некогда было думать…

Когда вездеход отъехал далеко, мир разрушенного города, испуганный вторжением людей, стал постепенно оживать, будто не хотел замечать, что Эльза осталась здесь.

По мостовой, изрытой дождями и ветрами, среди травы, пробивающейся между плит, пробежали вереницей серые зверьки — целая семейка, мал мала меньше. Летучие крысы тяжело поднимались из–за огрызков стены, наступало их время — сумерки, они беззвучно кружили над Эльзой, словно разминаясь после дневного сна. На обваленной каменной башне возник силуэт волка, и Эльза вздрогнула, отступила в тень входа в туннель.

Но этот короткий страх, хоть и быстро миновал, родил в Эльзе настороженность, осознание того, что ее некому защищать и что она должна стать такой же осторожной и тихой в движениях, как остальные обитатели города.

Самое разумное было заняться делом — готовить ужин к возвращению археологов и забыть, что те поехали к врагам. Именно к врагам, а это означало, что есть люди, которые могли избивать милейшего и нервного Фотия ван Куна, которым нужны какие–то арсеналы или сокровища… Можно провести всю жизнь в раскопках, вскрыть множество погребений или раскопать несколько умерших городов, но так и не осознать, что эти предметы могут иметь какую–то иную, кроме научной, ценность. Даже видя их в музее, под стеклом, мягко освещенные, на бархате, вспоминаешь лишь хмельное чувство удачи, которое пронзает, если вдруг из серой спекшейся земли, из черных прогнивших стволов, из каменного крошева блеснет точкой обещание чуда, камень или обломок металла, появится горлышко амфоры или стеклянного сосуда…