Ах ты, сука! – подумал он. Приперла-таки меня к стенке.

– Да, наверное, – произнес он. – Мы разводимся.

– Ты это хорошо продумал? – спросила она с напускным волнением. – Ты и в самом деле хочешь…

– Да, я все продумал.

– Я тоже, – вздохнула Мэри. – Похоже, другого выхода у нас и правда нет. Но я на тебя зла не держу, Барт. Я хочу, чтобы ты это знал.

Господи, она начиталась этих дешевых романов,  подумал он. Сейчас скажет еще, что собирается вернуться в школу.  Он даже сам поразился, насколько это огорчило его. Он уже думал, что искоренил остатки сентиментальности.

– И чем ты собираешься заняться? – спросил он.

– Я возвращаюсь в школу, – ответила Мэри уже без притворства, голос ее зазвенел от искренней радости. – Раскопала у мамы в мансарде свои старые конспекты. Представляешь, мне нужно сдать всего двадцать четыре зачета, чтобы меня приняли. Это займет чуть больше года!

Он представил, как Мэри ползает по мансарде, и вспомнил, как еще недавно сам рылся на чердаке в вещах Чарли. Воспоминания были болезненные, и он отключил их.

– Барт? Ты меня слышишь?

– Да. Я очень рад, что ты не будешь скучать, оставшись в одиночестве.

– Барт, – укоризненно произнесла она.

Впрочем, ему незачем было поддразнивать ее, упрекать или портить ей настроение. Колеса уже завертелись. Собака мистера Пиацци, укусив однажды, почуяла вкус крови и теперь рвалась в бой. Мысль эта показалась ему настолько забавной, что он хихикнул.

– Барт, ты плачешь? – взволнованно спросила Мэри. Голос ее звучал участливо, почти с нежностью. Но вместе с тем – насквозь фальшиво.

– Нет, – сухо сказал он.

– Барт, я могу что-нибудь для тебя сделать? Если да, то скажи – я очень хочу тебе помочь.

– Нет. У меня все нормально. И я рад, что ты возвращаешься в школу. Послушай, а кому из нас подавать на развод? Тебе или мне?