Теперь-то он уже знал, что родительские спины не самое страшное зрелище на свете. Куда страшнее, когда дети тут же выбрасывают это зрелище из головы, торопясь приступить к своим занятиям – игре, головоломке, новым приятелям, а в конце концов – к смерти. Эту ужасную правду он – увы – для себя открыл. Чарли начал умирать задолго до того, как заболел, и остановить это было невозможно. Как несущуюся лавину.

– Барт? – словно сквозь сон, услышал он голос Мэри. – Ты еще там?

– Да.

– Какой смысл в том, чтобы все время думать о Чарли? Бередить раны. Ты ведь себя просто сжигаешь. Ты превращаешься в его раба.

– Зато ты свободна, – сказал он. – Наконец.

– Пригласить адвоката на той неделе?

– Да. Пожалуйста.

– Мы ведь не будем с тобой ссориться, верно, Барт?

– Нет. Все пройдет очень достойно. Как у цивилизованных людей.

– Ты не передумаешь? Не станешь потом оспаривать решения?

– Нет.

– Ну… Хорошо, тогда до встречи.

– Ты знала, что надо его оставить, и оставила. Жаль, я не могу всегда полагаться на свое чутье.

– Что?

– Ничего. До свидания, Мэри. Я люблю тебя. – Он понял, что произнес это, когда уже положил трубку. Слова эти сорвались с его губ машинально. Автоматически. Хотя получилось вовсе недурно. Для прощания.