— Фиолетовый, — цвет волшебства.

Эпилог

Эпилог

Огонь за решеткой раздраженно потрескивал. Длинная, черная ряса с капюшоном, брошенная в камин вслед за двумя предыдущими источала характерный этому типу материи отвратительный запах. Современные ткани — прекрасные на вид, по сути — голая синтетика.

Мужчина сел за удобный письменный стол из дорогого красного дерева. Нервно постукивая пальцами по крышке, он наклонился и открыл нижний ящик, и откуда ловко вытащил толстую тетрадь в бордовом кожаном переплете. Он откинулся в широкое кресло и открыл заложенные страницы. Последняя запись, сделанная им вчера утром, резала взгляд:

— Восьмое июня, две тысячи двенадцатый год, — прочитал он. — Сегодня. Это свершится сегодня. Я дождался! Я готов! Я не отступлю! У меня есть все что нужно. На этот раз дверь откроется…

На последнем слове он запнулся. Красивое, благородное лицо исказил дикий, неистовый гнев. Резко вскочив, он с криком швырнул тетрадь в камин, но в пылу не рассчитал, и дневник упал на паркет прямо перед невысокой решеткой. Гнев, ярость, досада и ненависть — все чувства перемешались в одно, определение которому — горесть поражения.

— Все было зря, — сказала она. — Мы покалечили жизни стольких людей ради богатства и власти, которыми и так обладаем..

Мужчина метался по кабинету, круша все, что попадалось под руку. Теперь цвет его лица был схож с обложкой тетради, брошенной на суд огня. Книги, дорогой фарфор, а за ними прекрасные копии «Девятый вал» Айвазовского и «Тайная вечеря» да Винчи были сорваны, брошены и растоптаны в щепки. Продолжая этот вандализм, он вспоминал детали их разговора:

— Мальчик погиб… Я никогда не прощу себе… Нам придется жить с этим… Как мне с этим жить?

— Этот человек — не твой сын! — раздраженно бросил он. — И лучше вам обоим, — кинул он вслед сестре и её мужу, — забыть об этом и настроиться на то, что с восьмеркой мы еще не закончили!

В тот же миг, женщина резко развернулась, и в одну секунду, преодолев расстояние между ними, вцепилась в его грудь своими острыми когтями.

— О чем ты, черт возьми?! Что значит «не закончили»?! — закричала она хриплым голосом, а потом перешла на визг: — Господи, они же дети! Я — дура, что так долго шла у тебя на поводу! У тебя и у всей нашей сумасшедшей семейки! Как я могла позволить себе думать, что обойдется без жертв?

Зарыдав, она — бледная, с выпученными глазами и дрожа всем телом, кинулась в объятия своего бесполезного мужа, единственный перспективный вклад которого в семью провалился. Сын, рожденный сестрой, оказался бесполезен — он не пошел по той же линии, что и кузен — он не был обозначен.