— Я воскрес, когда на лицо мне пролилась влага…

«Ей-богу, он не рассказывает, а декламирует! — молча взвыл Климов. — На работе от этих графоманов спасу нет, а тут еще и в поезде… Влага, видите ли, на него пролилась!..»

— …Открыл рот и почувствовал, как она проходит сквозь нёбо и впитывается в песок, не утоляя моей дикой жажды. Но облегчение она все же принесла. Открыл глаза. Надо мною стоял Старец. Тогда я еще не знал, что это именно Старец — просто человек в сером балахоне до земли. Лицо его скрывал такой же серый капюшон, из-под которого торчала длинная белоснежная борода.

Он протянул мне чашу, искусно вырезанную из зеленого нефрита. Эта вода была настоящая. Она пахла розовыми лепестками. Потом Старец сделал мне знак подняться и пошел не оборачиваясь. Я потащился за ним. Скоро мы подошли к Хижине.

Хижина стояла в тени одинокой скалы и напоминала издали копну свежего сена. Вблизи она смотрелась странно: стены топорщились толстыми зелеными ворсинками, похожими на изумрудную вермишель. Я погладил стену рукой — она была мягкая и прохладная. Ворсинки под пальцами медленно шевелились. Я потянул за одну, и на ладонь мне выкатилась прозрачная капля воды. Почему-то сразу стало ясно: Хижина живая.

Внутри было темно и прохладно. Старец сел на грубую скамью из песчаника, посадил меня напротив. Я сел, тщетно пытаясь разглядеть его лицо под капюшоном, а Старец тем временем наклонился и положил руки мне на плечи. В то же мгновение резкая боль пронзила меня. Мир закружился и рухнул в кровоточащую рану, бывшую только что моим мозгом.

Потом снова было утро. Солнце протягивало пучок лучей в распахнутую дверь Хижины. Лучи чинно ползли по ворсистому полу, высвечивали из полумрака близкие стены, подрагивали на мертвом лице Инги, которая лежала у порога. Почему-то я не удивился, увидев рядом ее, похороненную в десятке километров отсюда, «Старец, — подумал я, — он нашел Ингу и принес». Я взял со скамейки чашу и пошел под скалу, чтобы выкопать там новую могилу.

Работа продвигалась медленно. Песок осыпался, сползал. Но все-таки через полчаса яма была готова. Я вернулся в Хижину и отнес тело любимой женщины к могиле.

Скоро под скалой вырос невысокий холмик, с которого ветер сдувал и уносил в барханы колючие песчинки. Я долго сидел возле этого маленького кургана.

Пришел Старец, молча встал за моей спиной. Я чувствовал затылком его тяжелый взгляд. А песок все так же срывался с холмика и летел в глубь пустыни.

Вдруг в груди у меня заледенело. Из-под песка начало проступать Ингино лицо, грудь, колени… И вот она уже покоится на поверхности, и песок лежит на ее закрытых веках и во впадинках ключиц. Я отшатнулся и опрокинулся. Старец перешагнул через меня и взял Ингу на руки. Он уже унес ее в Хижину, а я все лежал и тупо смотрел ему вслед.