Таким образом, большая часть заражения ушла в космос. Однако сама конструкция ракетного сопла предназначена для того, чтобы преобразовывать тепловую энергию газа – то есть его температуру – в скорость. Чем быстрее движется пар, тем больше остывает, и у самого края сопла он уже настолько холодный, что начинает конденсироваться в виде снежных хлопьев. Крошечные частицы стержня представляли собой великолепные точки конденсации, вокруг которых стали расти снежинки. Часть этого снега примерзла к ледяным стенкам сопла.
Самое вероятное объяснение тому, что случилось потом – кто-то из роботов, ползающих по соплу, чтобы поддерживать его форму, подхватил немного такого материала, смеси из испускающих альфу топливных «блох» и бету – продуктов распада, и перетащил его туда, где он попал на перчатку скафандра. Возможно, человек в скафандре попытался смахнуть прилипший лед с клешни «хвата» или случайно ступил на то место, где пробежал зараженный робот. Когда астронавт вернулся в командный модуль, с ним внутрь проник и источник заражения. Может статься, они даже не знали про поврежденный стержень, поэтому не проверяли уровень радиации. Или, если судить по оставленной Шоном надписи, их счетчики Гейгера один за другим вышли из строя. Так или иначе, радиоактивные частицы распространились по командному модулю. Кто-то их вдохнул, кто-то проглотил. А здоровье экипажа было и без того подорвано.
Как бы то ни было, хорошие новости, если это выражение тут применимо, заключались в том, что в принципе и реактор, и реактивный двигатель функционируют. Ларс доработал программы роботов, так что в бункеры попадало меньше камушков, и шнеки при включении двигателя в L1 клинило не так часто. «Вьи» с тех самых пор лазали по бункерам, отыскивали просочившиеся туда камушки и оттаскивали их подальше от шнеков. Поврежденный топливный стержень по меркам Старой Земли означал бы серьезную катастрофу, случись это на наземном реакторе. Здесь это было достаточно неприятно и уже повлекло за собой гибель нескольких человек. Однако все по-прежнему работало. Разумеется, экспедиции «Нового Кэйрда» предстояло теперь доставить радиационную катастрофу в самое сердце Облачного Ковчега – но, как только они приблизятся, реактор можно будет сбросить и он сгорит в атмосфере.
До того момента, когда Земля под ними вырастет до гигантских размеров, а поверхность осколка в надире запотеет и затуманится под действием излучаемого пылающим воздухом тепла – лед станет размякать, таять и испаряться, – оставалось сорок восемь часов плюс-минус несколько минут. В этот момент им предстоит поднять стержни поглотителей и снова запустить двигатель «Имира» на полную мощность. Сначала корабль надо будет развернуть, чтобы он летел «задом наперед», соплом по направлению движения. Сейчас им требовалась отрицательная