– Добрый день, – сказал он. – Не бойся, я тебя не съем.

Но не успел он сказать еще хоть слово, как молодая женщина стремглав бросилась в заросли. «Что за странные манеры», – подумал Кеола. И, не отдавая себе отчета в том, что делает, побежал за ней.

А девушка на бегу выкрикивала что-то на каком-то неизвестном наречии, которое не встречалось на Гавайях, но отдельные слова показались Кеоле знакомыми. Так он понял, что она предупреждает остальных о его появлении. Вскоре он увидел и других разбегающихся людей – мужчин, женщин, детей. Все они бестолково метались друг за другом, плача и причитая, словно погорельцы на пожаре. При виде такого зрелища ему стало страшно, и Кеола вернулся к Каламаке, притащив колдуну ворох листьев. Не преминул он рассказать ему и о том, чему стал свидетелем.

– Не обращай на них внимания, – посоветовал Каламаке. – Все, что ты здесь видишь – лишь сон и тени. Все это забудется, исчезнет без следа.

– Мне показалось, что меня никто не видел, – упорствовал Кеола.

– Так и есть, – согласился шаман. – Мы пришли средь бела дня, но амулеты сделали нас невидимыми. Зато они нас слышат, поэтому лучше разговаривать тихо, вот так, как я.

С этими словами он принялся выкладывать вокруг циновки кольцо из камней, а в середину получившегося круга сложил листья.

– Ты должен будешь следить за тем, – говорил колдун, – чтобы листья не погасли, и понемногу подбрасывать в костер новые. Когда они загорятся (а это случится уже совсем скоро), я займусь своим делом, перед тем, как пепел почернеет, та же самая сила, что принесла нас сюда, унесет нас и обратно. А теперь приготовь спички и смотри в оба: не забудь позвать меня прежде, чем пламя погаснет, иначе я так и останусь здесь.

Не успели листья заняться, как колдун, словно молодой олень, выпрыгнул из круга и принялся метаться по берегу, как собака, что пришла поиграть и порезвиться в волнах прибоя. Он то и дело наклонялся, чтобы подобрать раковины, Кеоле казалось, что они начинали блестеть, едва попав к нему в руки. Листья тем временем полыхали ярким и чистым пламенем, которое быстро пожирало их. В конце концов, у Кеолы осталась лишь жалкая горстка, а колдун был далеко – он все еще бегал и наклонялся.

– Назад! – закричал Кеола. – Возвращайся! Листья почти догорели!

Заслышав его слова, Каламаке повернулся, и если раньше он бегал, то теперь буквально полетел. Но, как бы быстро он ни бежал, листья догорали быстрее. Пламя было уже готово окончательно погаснуть, когда он одним гигантским прыжком приземлился на циновку. Поднятый им ветер задул огонь – в следующий миг берег исчез, как и солнце, и море – и они вновь оказались в полумраке комнаты с опущенными жалюзи, потрясенные и ослепшие, а на циновке между ними лежала горка блестящих долларов. Кеола подбежал к окну и увидел пароход, покачивающийся на волнах совсем рядом с берегом.