Звонили колокола в Тобольске. Пели, как гласит синодик, «атаману Ермаку с товарищи — сороки человекам — вечную память».

ПРИЗРАКИ НА ПОГОСТЕ

ПРИЗРАКИ НА ПОГОСТЕ

Ермак лежал на берегу Иртыша бездыханный и уже ни для кого не опасный. Глаза ордынцев горели. Была в них и радость, и еще не утоленная жажда мести. И каждому хотелось стать обладателем доспехов русского атамана, на которых распростер свои тяжелые крылья царский орел.

Снять панцири с Ермака решил престарелый мурза Кайдаул. Он наклонился, потянул за подол железной рубахи, но в это время «из тела, уже оцепенелого, вдруг хлынула свежая кровь».

Но, поборов минутный страх, воины принялись вымещать злобу на трупе Ермака. В летописи Ремезова есть рисунок. Раздетый атаман покоится на специально устроенном рундуке. Каждый ордынец, подходя к рундуку, вонзает в тело Ермака стрелу, вымоченную в ядовитом соке лютика. Кровь стекает на гладкие бревна рундука, окрашивает их в алый цвет.

Так, по словам летописца, мстили враги Ермаку шесть недель. Среди тех, кто упивался местью, находился и сам Кучум. Он сидел у раскинутого шатра, пил молодой кумыс и слушал, как ликуют ордынцы. Для хана это был праздник. Давно он не ощущал такой радости и такого прилива сил.

Пригласил хан на этот кровавый пир и остяцких князей. Они съехались к Епанчинским юртам из своих дальних северных стойбищ… Как все в жизни меняется. Сначала служили князья ему, Кучуму, потом клялись в верности Ермаку и вот вновь лебезят перед ханом. А он знает, хорошо знает цену их заверениям. Они не стоят и ломаной таньги.

Дни мести тянулись один за другим. Но чем ближе подступала последняя, шестая неделя, тем беспокойнее вели себя ордынцы. По округе поползли упорные слухи, что «плотоядные птицы, стаями летая над трупом, не смели его коснуться». По ночам ордынцев мучили кошмарные сны. Одному из них привиделось, будто он купался в крови, к другому приходил русский бог и грозил ему и всем магометанам страшной карой.

Советники хана пришли к выводу, что все эти видения не к добру, что Ермака следовало бы похоронить как святого. Особенно на этом настаивал князь Сейдяк, которому по ночам снилось якобы одно и то же: встреча с живым и невредимым Ермаком.

Прислушался хан к голосам своих советников. Все, что происходит, решил он, должно быть неспроста. Видать, Ермак и в самом деле наделен божественной силой. И вскоре на Баишевском кладбище под раскидистой кудрявой сосной начали рыть могилу.

В юртах уже резали скот. В день погребения, отдавая дань уважения памяти русского атамана, ордынцы зажарили и съели тридцать отборных быков и десять баранов. Большой пир закатил Кучум на месте погребения. Много гостей приехало помянуть покойного.