«Вот же наглецы!» – подумал Тераи, усмехнувшись.

Голос был приятный, да и потом, неизвестные барды, сочинявшие фольклорные песни, зачастую всего-то и делали, что немного видоизменяли мотивы и слова более древних песен.

Зал взорвался аплодисментами, певица раскланялась и запела следующую песню. В резком свете прожектора она выглядела хрупкой, молодой, прелестной, с этими ее распущенными длинными черными волосами, ниспадающими на плотно облегающий костюм астронавта, служивший ей сценическим.

Убаюкиваемый мелодией, звонким и в то же время глухим голосом, Тераи сам не заметил, как предался меланхолии. Как-то вечером на Ируандике – сейчас ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность, – Стелла тоже пела эту песню, правда, там говорилось о железной дороге. У него, Тераи Лапрада, деньги были – куча денег, – но, как и бродяга из песни, он не знал, куда ему податься, теперь, когда Лаэле была мертва, а Эльдорадо могло в любую минуту превратиться в сущий ад.

Джейн Партридж продолжала распевать перед своими наивными и суровыми слушателями старые песни первооткрывателей одного из континентов другой планеты, которую многие из присутствовавших в зале никогда не видели. Тераи узнал почти все песни, пусть теперь, в двадцать третьем веке, они и звучали иначе. Чаще всего изменения были совсем незначительными, но иногда от прежнего варианта оставался только мотив, а то и один лишь ритм. Если мисс Партридж изменила их не сама – это представлялось вполне возможным, – то она точно обладала как минимум поэтическим чутьем и прекрасным пониманием музыки. Внезапно Тераи захотелось с ней познакомиться. Песенный номер подходил к концу. Он жестом подозвал к себе официанта:

– Могу ли я встретиться тет-а-тет с девушкой, которая сейчас на сцене?

Официант многозначительно ухмыльнулся:

– Это будет не так-то просто, месье. Возьмите лучше Перл Саншайн.

– Стриптизершу? Ну уж нет!

– Месье не нравятся блондинки? Как месье будет угодно. Сейчас я провожу вас в приватную гостиную, а потом пойду и спрошу. Но до сих пор мисс Партридж всегда отвечала на подобные приглашения отказом.

– Вот как? Тогда скажите ей, что сюда я добирался на шлюпе «Джон Тля», а затем на поезде «Ред Булл». Если уж это не сыграет мне на руку, придется мне остаться ни с чем.

Тераи опустился в мягкое кресло. Вошел Тейлор:

– Рисковый вы парень, Лапрад.

– Вы это о чем?

– Она работает на Большеротого Стивена.

– Неужели? И кто этот джентльмен?

Тейлор чувствовал себя явно не в своей тарелке.

– Тут, в Нью-Шеффилде, под ним все увеселительные заведения. Бандит, одним словом. Строит из себя крутого парня.