– Это его любовница?

– Нет, не думаю. Большеротый Стивен западает, скорее, на пышногрудых блондинок. Но он не любит, когда подкатывают к его работникам, которых, поговаривают, держит в черном теле.

– Да плевать я на него хотел, старина! Мне всего-то и надо, что перекинуться парой слов с этой девушкой. Завтра, максимум послезавтра я отсюда отчалю.

– Что ж… Так или иначе, я вас предупредил.

– Вы что, боитесь его, этого Стивена?

– Я-то? Да я и не таких перемалывал. Просто не хотелось бы мараться понапрасну. Я хватаюсь за револьвер только тогда, когда ничего другого не остается.

– Не волнуйтесь, все будет в порядке… Но ступайте, вот и она!

Джейн Партридж, переоблачившаяся в черное платье, нерешительно застыла в дверях.

– Вы хотели меня видеть?

В глазах ее стоял страх.

– Входите, присаживайтесь. И чтобы вы почувствовали себя более непринужденно, позвольте мне заверить вас, что я не имею в отношении вас никаких дурных намерений, что мне понравился ваш песенный номер и что я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов.

Ее изящные черты лица, казалось, еще более напряглись.

– А, так вы из полиции?

Тераи рассмеялся:

– Нет-нет, уверяю вас! Я хотел всего-навсего сделать вам комплимент – у вас настоящий талант к адаптации этих старых земных песен. Вы ведь и сами с Земли, не так ли?

– Да, из Филадельфии.

– И вам сейчас… года двадцать два, двадцать три?

– Двадцать четыре. А что?

– А то, что у вас тот же репертуар, какой был у одной моей подруги, – она тоже с Земли, из Северной Америки, и ей тоже двадцать четыре года. Вот я и спросил себя: а не могли вы заниматься фольклором в одном и том же студенческом кружке, к примеру в Чикаго?

Джейн Партридж густо покраснела.