Но на сей раз, в отличие от Зеты, у меня не было ощущения, что вся эта громада размахивалась в пустоту. Никто не видел линии фронта, однако день, когда она рассечёт планету, словно удар раскалённого хлыста, неумолимо приближался, и я чувствовал это всем своим существом.

…Мы были готовы. Все полки и дивизии – по штатам военного времени. Вдоволь снарядов, патронов и всего, что только мог измыслить мозг армейского интенданта. Развёрнуты где положено полевые пекарни и прачечные, почтовые отделения и склады, ремонтные мастерские и госпитали, штабы и узлы связи – и вообще всё, что только можно себе представить. Господа офицеры – в приподнятом настроении: если враг тянет с наступлением, это наступление скорее всего провалится. Правда, у меня лично из головы не выходили проплавленные дыры на броне…

Броню тоже совершенствовали. После боя у Пенемюнде многие ребята стали по собственной инициативе подшивать к изнанке комбеза титановые пластины, доставая их всеми правдами и неправдами. Комбинезоны везли новые, бронепластик срочно сменили на что-то металлизированное. Тем не менее весь мой взвод ни за что с титаном расставаться не желал. Пластины на неофициальном армейском чёрном рынке фантастически взлетели в цене…

Три долгих, томительных месяца провели мы на Иволге. Мало-помалу стала стихать истерия в сетях. Ни слуху ни духу о судьбе интербригад. Официального указа об их запрете и роспуске не последовало. Очевидно, власти сочли достаточным общие положения закона о «чрезвычайке», запрещающей, само собой, любые собрания, шествия, митинги и, заодно уж, политические партии, некоммерческие организации. Из списка исключены были особым «листом дополнений» филателисты, фалеристы и прочие любители собирать фантики и выпиливать лобзиком.

Разумеется, никаких сведений о Дальке. И наша доблестная сигуранца тоже помалкивала. И тишина с благодатью – за время которой мы даже почти что привыкли к слегка повышенной силе тяжести на Иволге – продолжались до того самого осеннего дня, когда в ночи взвыли сирены и голос дежурного офицера мрачно прохрипел через громкоговорители:

– Это не учебная тревога.

…Что меня поразило – полное отсутствие слухов, сплетен и тому подобных «утечек». Мы были не в космосе. Нас не отделяла броневая переборка от святая святых – оперативного отдела штаба. В штабе хватало шифровальщиков, связистов и т. д. и т. п., кто, соответствующим образом проинструктированный, обычно и должен был «довести» до остальных одобренный начальством объём информации.

Мы не грузились в лайнеры. Полк выступил, как говорится, на своих двоих – то есть походной броневой колонной, прикрытой сверху армейской авиацией. То есть противник – близко.