Но в тот миг я не сомневался, что они есть. Они есть, «маленькие зелёные человечки», и они объявили нам беспощадную войну. Войну без всяких причин; войну на уничтожение. Было в этом что-то от той равнодушной мощи, с какой иммунная система нашего тела атакует случайно оказавшихся в крови «агентов вторжения», чужеродные бактерии и вирусы. Организм тоже не ведёт переговоров с врагами и не проводит демаркационных линий. Он просто борется до конца – и либо побеждает, либо погибает в неравной борьбе, сдавшись под натиском местастазов.

Я подчинился инстинкту. Я не то плыл, не то брёл в коричневой жиже, то погружаясь на дно, то вновь всплывая наверх. Я знал, что у этого резервуара есть выход. Есть фильтры, заглушки, тому подобное – и что я пробьюсь к свету. Непременно пробьюсь. Я не имею права не пробиться. Потому что теперь я знаю точно – Империи предстоит война. Наверное, самая страшная из войн, которые знало человечество.

Мне не хватало воздуха, я задыхался. Давно уже я оставил позади бомбу с тикающим часовым механизмом, и сейчас шло состязание – между мной и бездушным секундомером. Я должен найти выход. Я обязан. Его просто не может не быть…

…И когда я, обессиленный, выполз наконец наружу из смрадной трубы, темнота за моей спиной взорвалась, словно тысяча тысяч солнц.

Я искренне надеялся, что погибли не все мальчишки и девчонки Шестой интернациональной.

А теперь мне следовало отыскать отца.

Потому что черепу, что на моём рукаве, предстояло отправиться теперь в самую дальнюю из всех возможных дорог – в небеса.