После этого ещё немало времени ушло на конечную отработку технологии войны. Но выступить повстанцы решили всё-таки с тем, что было создано самими. Видно, какие-то барьеры всё-таки оставались. Инстинкт самосохранения расы – нельзя принимать смертельно опасные подарки от чужаков. Но в то же время – казалось, контроль интербригад над «матками» полный; твари разворачивались в считавшуюся непобедимой армию вторжения, уничтожали всех врагов и в свой черёд тоже погибали, неспособные к размножению, к нормальной жизни живых существ; это было, как я и полагал, именно биологическое оружие, созданное с одной-единственной целью – убивать всех, кто от них отличался.

Несмотря на все усилия, работавшие на Дариану Дарк учёные так и не нашли способа защиты от «маток» и их тварей. Выход был только один – дождаться самоуничтожения новосозданных адовых полчищ, после чего уже без помех занять «освобождённую территорию».

После провала операции на Зете-пять руководство глубоко законспирированного Центра решило, что ждать дальше бесполезно: им казалось, что Империя усиливается день ото дня, в подкупленных относительной безопасностью и комфортом людях пропадает жажда борьбы и сопротивления. Была задумана и спланирована операция «Биоморф»…

Я молчал, потрясённый услышанным. Шипела и плевалась Дарк, за броневой дверью сосредоточенно трудились её ребятки, а мне… мне настала пора уходить. Уходить тем единственным способом, который мне остался. Я не преувеличивал своих сил: сквозь несколько десятков ожесточённых и готовых к бою автоматчиков мне не пробиться, даже прикрывайся я госпожой Дарк. Ранение в ногу не смертельно, а этого будет достаточно, чтобы я оказался в их полной власти. У меня оставалась только одна дорога.

– Спасибо за интересный и содержательный рассказ, – сказал я Кривошееву, выплёскивая в ров содержимое черпака. – Я с удовольствием взял бы тебя с собой… но, боюсь, на этот путь ты со мной встать не захочешь.

– Погоди… – захрипел Кривошеев еле слышно. – Погоди… застрели… её. Убей её. Иначе она сделает со мной такое…

Это было разумно. Пусть трус и негодяй, он рассказал мне то, чего не хватало для завершения мозаики. Он заслужил жизнь.

Я поднял пистолет и повернулся к Дарк. Она уже не билась, она просто обвисала на цепи, приковавшей её к позеленевшему медному ободу. Сейчас она смотрела на меня исподлобья, с яростью смертельно раненной волчицы.

– Стреляй, щенок, – выхаркнула она. – Стреляй, падаль. Жаль, что я…

Она не договорила. Я нажал на спуск – и понял, что промахнулся. Пуля вошла Дариане в правое плечо, пониже ключицы; обильно брызнуло кровью, тело женщины мотнуло, с хряском ударив о броню. Голова её бессильно мотнулась, падая на грудь.