Теперь оставалось только сделать контрольный выстрел. То есть подойти вплотную, приставить ствол к затылку и спустить курок. Мне предстояло хладнокровно пристрелить – вернее, дострелить бесчувственную, безоружную и беспомощную женщину. По моему мнению, эта женщина – буйнопомешанная, угрожающая жизням сотен тысяч и миллионов людей; её даже нельзя уподобить бешеной собаке, потому что собачье бешенство – это беда, а не вина, болезнь, а не сознательное действие. Нажать на курок – спасти десятки, если не сотни тысяч жизней, которые бросит в костёр войны эта психопатка, даже одержимая изначально самыми высокими идеалами и намерениями. Именно одержимая. Бешенство тоже может рядиться не в свои одежды.

Однако доселе я если и убивал – так только в бою. Палачом быть не приходилось. Дариана Дарк получила священный дар жизни от Бога, и мне ли отбирать его, раз уж Божья воля отвела от Дарианы первую пулю?

Тем не менее я шёл. И, наверное, я всё-таки разнёс бы ей затылок, если бы в этот момент дверь наконец не поддалась автогену и верные последователи госпожи Дарианы Дарк не разразились восторженными воплями.

Я выстрелил почти в упор и бросился обратно, к ограждению резервуара. Моя пуля не попала в голову. Она попала в грудь, и я надеялся, что эта рана окажется смертельной.

А последние секунды я потратил не на третий контрольный выстрел, а на то, чтобы сказать пару слов так ничего и не понявшему Кривошееву. Он даже стал вполголоса благодарить меня.

– Выметайтесь все отсюда, быстро! – заорал я, прыгая через перила. – У меня вакуум-бомба! Сейчас тут будет ад!

Кривошеев позеленел.

А я, не тратя больше слов, одним движением махнул через низкие перильца – прямо в объятия тёплой массы грядущего «биоморфа». Я не мог рисковать. Зараза должна быть уничтожена в зародыше. Честно говоря, втайне я надеялся, что госпожа Дарк тихо и мирно скончается от потери крови, прежде чем её успеют откачать, – или что бомба взорвётся прежде, чем её освободят от наручников.

Коричневая упругая масса сомкнулась над моей головой, и человеческое моё сознание тотчас померкло. В мозг хлынул поток видений, настолько ярких и сильных, что я едва не закричал от боли – даже сохранять в себе способность мыслить по-человечески оказалось настоящей мукой.

Я видел Вселенную. Миллиарды миллиардов миров, звёзд, галактик. Я видел непонятные картины планеты, от полюса до полюса покрытой чёрной жижей, на поверхности которой плавали громадные живые острова; видел бесчисленные скопища «маток», медленно поднимающиеся над планетами, и чёрная вода стекала по их бокам, точно кровь матери с рождающегося младенца. Я видел армады в глубине космоса, ждущие в глубоком сне, вращаясь, словно пояса астероидов, вокруг равнодушных звёзд; я видел многое, чего не мог понять. Я видел силы вторжения, но не видел, что ими движет. Видел громадные живые корабли, в сотни, в тысячи раз громаднее «маток», медленно и величественно выныривающие из «кротовых нор» и опускающиеся на поверхности планет; я не видел лишь одного – тех, кто руководил и направлял эти бессчётные орды.