— Надо идти, — Келли неожиданно села потянулась к выходу.

— Куда?! — я оперативно подскочил, собираясь перекрыть ей выход из палатки.

— Мне кажется, я знаю, куда направился Эндрю. Думаю, на карте отмечена скала, под которой погребены старый жрец и отец Апони. На которой погибли Матхотоп и Августин. Додсон пошел туда.

— Зачем? Ты погоду видела?

— Он пошел спасать останки Августина от надругательства бандитов.

— Было бы кого спасать, — буркнул я.

Мне совершенно не улыбалось переться в ливень через сельву в поисках вора, который намеревался спасти от эксгумации убийцу. Великие цели, во имя которых были совершены преступления, лично для меня значения не имели.

— Августину еще и двадцати не было. Конечно, он сглупил. Но и Матхотоп тоже, хорош…

— Келли, они оба были неравнодушны к девушке. К которой должны были быть равнодушны, кстати. Какой парень позволит, чтобы его «опустили» перед девицей, которая ему нравится? Это раз. А во-вторых, это же сон. Ты же сама говорила.

— Мало ли, что я говорила, — буркнула Келли. — Мы должны его остановить.

— Зачем? Тебе мало одного ранения? Решила дать наркобаронам вторую попытку?

— Брай, пропусти. Я всё равно туда пойду. Одна!

Я грязно выругался. Вслух. Прости, Господи, за сквернословие, но она кого угодно выведет из себя.

Естественно, я пойду с ней.

[1] Действительно, полуостров Гуахиро, на котором обитает племя вайю (гуахиро), успешно избегало попыток их христианизировать. Если большая часть Колумбии была католической уже в шестнадцатом веке, то на Гуахиро рождество впервые отпраздновали только в 1942 году. Индейцы сохраняли независимость, отстаивая свободу с огнестрельным оружием, которое покупали у контрабандистов и… самих испанцев-колонистов.

60. Келли

60. Келли

В принципе, я осознавала неадекватность своего стремления переться в такую погоду в таком состоянии в такое место к такой компании. И разделяла недовольство Брайана. И страх проводников. Но вопреки голосу разума, раздраженному сопению Уэйда и ропоту колумбийцев мы шли через непроглядную сельву. Я ничего не могла поделать: меня словно магнитом тянуло к скале. Наверное, имя магниту — любопытство. Не знаю, откуда во мне взялась уверенность, что именно там должна завершиться наша история. И вообще, что эта скала, явившаяся мне во сне, существует. Это была какая-то противоестественная уверенность.

И всё же, когда мы вышли на склон, и перед нами открылась долина с хилым ручейком, противоположный берег которого был помечен на карте, я была потрясена. Брайан, судя по выражению лица, тоже. А ведь он видел только то, что я нарисовала. А я-то видела всё…