Но… Позвонить и по-человечески извиниться всё ещё не хватало духу. Я старательно отгонял эти мысли и позволял себе думать лишь о гнусном поступке по отношению к Юноне.

Поэтому в одну из бессонных ночей у меня родился план.

– Макс, – сказал я тихо, хотя в столовой было шумно и нас бы вряд ли услышали.

– Когда ты смотришь на меня таким заговорщицким взглядом, мне не по себе становится, – съязвил напарник, но тоже понизил голос.

Я отложил вилку и бросил презрительный взгляд на тарелку с макаронами и вареной рыбой. Из-за плана, который крутился в голове уже несколько дней, аппетит пропал. Я нервничал.

– В общем… Мне нужно съездить к океану.

– Зачем? – поднял брови Макс. – К чему такой риск? Если нужно передать сведения, пусть это сделает Хорнкиван.

– Хочу извиниться.

Друг ударил ладонью по лбу и закатил глаза:

– Перед кем? Ты девчонке жизнь спас! Дважды, вообще-то! – Макс поднял ладонь и, как будто объясняя очевидные вещи ребенку, стал загибать пальцы. – Первый раз в твою голову пришла гениальная идея испортить себе жизнь, и ты не застрелил Сафи в лесу. Но тут я тебя не осуждаю.

Я недовольно хмыкнул. Макс загнул второй палец и продолжил:

– А в следующий раз детектив Филипп Гарьер счёл хорошей идеей оставить либерган Юноне, а Аноре Вуду подсунуть пистолет Гектора Лероя. Благодаря этому девчонка отбилась от дронов, – Макс стукнул ладонью по столу и повысил голос, – да она тебе обязана! Хватит считать себя виноватым!

Я опустил глаза и пробормотал:

– Она мне то же самое написала.

Друг хитро прищурился, подпёр рукой подбородок и неестественно улыбнулся:

– Вы что, переписываетесь?

Отчего-то я почувствовал, как к щекам приливает кровь.

– Нет. То есть да.

Губы Макса расползлись в ещё более отвратительной улыбке.

– Но только по делу, – быстро добавил я, – мы же теперь в одной лодке.