— Получается, празднование всё-таки должно было состояться этим вечером? — уточнил я.

— Да, Фант, этим. И гости ещё пока не все успели съехаться. Многие, конечно, обиделись бы за такой перенос на меня, но обиделись бы куда меньше, чем если бы я Орифа выгнал. Да и выгнал бы я его — а кто вместе с ним готовился меня смещать, я же не знаю. Так что всё равно бы бойня состоялась… Зато, если верить твоим словам про заговор, ты представь, сколько планов было поломано таким переносом!.. Получается, что и в других домах пришлось действовать раньше. Так что не думай, что я какой-то урод, которому люди неважны. Важны мне мои люди. Но если бы я не умел даже из поражения пользу извлекать, то правил бы не домом, а какой-нибудь лавкой с кренделями. Это только в народных байках всё дерьмо внизу. А на самом деле, чем ты выше — тем больше с ним сталкиваешься. И любой глава дома — это сумасшедший, в котором две личности живет. Одна личность жену любит, детей обожает, друзей ценит. А другая — холодная расчётливая тварь, которая даже из смерти близких должна извлекать свою прибыль…

— Пожалеть вас надо? — не удержавшись, буркнул я.

— Себя тебе, дурак, надо жалеть! — беззлобно ответил Сегис. — Я в этом дерьме давно живу — привык. А вот ты вверх ползёшь уж очень быстро — не успеваешь ничего понять и принять. И заметь, у меня особо выбора по молодости и не было, а ты лезешь по собственной воле!

— Тогда уж, по собственной дури… — хмуро заметил я, пытаясь понять, на кой я вообще во всё это ввязался.

— Ну можно и так сказать, — согласился Сегис. — Вижу, ты меня понял.

— А Раили? Она выжила? — спросил я. — Вроде я видел, как в неё снаряд попал…

— Выжила она, выжила… — Сегис посмотрел на меня с явным удивлением.

— Её-то вы изгнать теперь сможете? — спросил я.

Пали и Сегис переглянулись, а потом бессовестно захохотали, держась за животы. Ну а мне только и оставалось, что растерянно на них смотреть. Наконец, Сегис, утирая слезы, соизволил пояснить:

— Фант, вот ты её, когда с Эли видел… Сколько годков ей, на твой взгляд, было?

— Да точно и не знаю. Молодая, — ответил я, не понимая, к чему он клонит. — Я с местными возрастами всё никак не разберусь…

— Ей сейчас десять лет, — пояснил мне Сегис.

И вот тут до меня дошло. Десять лет у местных — это чуть больше шестнадцати, по меркам моих яслей. Раили — ещё несовершеннолетняя девчонка. К тому же, только что потерявшая отца.

— Она не участвовала в нападении, Фант, — добавил Пали. — Когда всё началось, забилась в уголок у стены и плакала от страха. Она если и знала о том, что её отец готовит, то всё равно в этом не участия не принимала.