– «Стоящий» – понятие почти такое же опасное, как «совершенство» – ответила она. – Стоящий, это значит…

– Важный. Уважаемый. Имеющий заслуги или ценность. Обладающий качествами, заслуживающими признания и внимания.

– А разве мы недостойные? – спросила она, перекатывая кончик керамической палочки между указательным и большим пальцами правой руки. – Разве мы лишены добродетелей? Разве мы не великодушны с друзьями, не добры к незнакомцам, не умелы в нашей сфере деятельности, не надежны при уплате за жилье, не нежны с детьми, не бросимся тотчас же звонить в «Скорую», когда увидим, что человека сбила машина, не задумываемся над своими словами и поступками? Разве мы недостаточно достойны? Разве мы уже не совершенны? Совершенны сами в себе? Совершенны в том, кто мы есть?

– Мне не к кому применить и не с кем сравнить эти качества.

– Вы верите в Бога?

– Нет.

– Но у вас есть глаза, суждения?

– Да, я вижу мир, но у меня нет никого, с кем бы я могла сравнить свое видение его.

– Ну, конечно же, есть. У вас есть слова друзей и незнакомых людей. У вас есть рассуждения и мотивы. У вас есть критическое мышление, которое можно развить до невероятной степени. Короче, вам не нужно, чтобы мир говорил вам, какой следует быть. Особенно если мир твердит вам, что вы плохи, с какой стороны ни глянь.

– Я воровка, – произнесла я, и впервые с… не уверена, с какой поры… слова эти прозвучали без гордости. Почти… злобно, наверное.

И снова легкое пожатие плечами: подобные вещи не имеют для нее значения.

– Живи мы в другое время, в вашу честь, возможно, слагались бы баллады. А в наш век ноль целых семь десятых процента населения владеет сорока восемью процентами мировых богатств. Так что воровка – такое ли тяжкое обвинение?

– Да, – выпалила я, удивившись собственной горячности. – Если бы я крала, возможно, ради дела, если бы крала ради чего-то стоящего…

– Стоит жить, – поправила она меня, – когда альтернатива – это смерть. Жизнь драгоценна.

– Но Матеус Перейра умер.

– А его дети создали «Совершенство». Жизнь – штука сложная. Она отвергает математическую упорядоченность или чашу весов справедливости и правосудия.

Я наклонилась над столом, сплетя пальцы и положив подбородок на сведенные руки.

– А почему бы не убить Филипу? – спросила я. – Она же создала «Совершенство».

– Тогда уж лучше убить Рэйфа – он превратил его из научного проекта в то, что он мог бы продать. Филипа всегда была испуганным ребенком, она думала, что сможет запрограммировать людей, чтобы те стали умнее, добрее и храбрее, потому что этих качеств она как раз и оказалась лишена. Рэйф приметил ее работу и трансформировал в некий алгоритм, делающий богатых еще богаче, а бедных еще беднее, отделяющий «их» от «нас» и получающий прибыли от человеческой неуверенности в себе. Он создал Клуб ста шести.