– Конор, нет! – успела крикнуть Вертрана, прежде чем осознала, что ее все равно никто не услышит.

Конор все понял в последний момент, когда было слишком поздно что-либо изменить.

«Слезы Цахеса» передавали своему носителю самый сильный и необходимый дар, находящийся поблизости. Ближайшим существом оказался огнеплюй…

Магия десятикратно усилила способность создавать пламя. Из рук Конора ударила мощная, не поддающаяся контролю волна огня.

Ларан обернулся на зрителей, сидящих позади него на трибунах. Зрителей, которые не подозревали, что на них идет смерть. Раскинул руки, пытаясь сдержать летящую на него огненную стену, которая разбилась о него, как о скалу. Осела, плавя песок. Обращая в пепел одежду. Ларан еще какое-то время удерживал пламя на расстоянии от своей кожи, и Конор, опомнившись, крича от прилагаемых усилий, стал втягивать пламя. Кожа на его руках лопалась от жара. Но магический огонь успел добраться до Ларана – он разъедал, плавил кожу на его лице, точно воск.

Зрители вопили от ужаса. Некоторые, не выдержав зрелища, падали в обморок. Лиса сползла со скамейки и не могла издать ни звука, лишь открывала и закрывала рот.

Пламя наконец иссякло. Ларан пошатнулся, упал навзничь и остался лежать без движения. Конор рухнул на колени, опираясь о землю окровавленными руками, мокрая от пота челка свесилась на лоб.

Арлиса сначала на четвереньках, а потом кое-как поднявшись на ноги, ринулась к арене. Ее не удерживали: зрителей охватила растерянность.

– Конор! – звала Лиса. – Конор! Конор!

Взвившийся над ареной звонкий девичий голос вывел людей из ступора.

Она подбежала к Конору и бухнулась рядом с ним на колени. Обняла за шею и покрыла быстрыми поцелуями опущенное лицо. Однако уже очень скоро ее оторвали от мага, а его окружили гвардейцы короля, подняли за локти. Лиса рвалась из рук распорядителей, но тщетно.

Все взгляды были обращены на эту душераздирающую сцену, и никто не видел, что Ларан, приподнявшись, тянет руку к Арлисе, словно стремится дотронуться до нее хотя бы кончиками пальцев. Его обезображенные губы шептали ее имя.

У Вертраны вся душа вывернулась наизнанку. Ей было невозможно жаль всех троих.

А еще она, кажется, поняла, где все это время скрывался враг Конора…

Часы выскользнули из ее руки и… беззвучно упали на ковер в спальне.

Вертрана не сразу пришла в себя: в ушах еще долго стоял гул стадиона, крики людей и плач Арлисы.

Потом она увидела Конора и невольно занесла руку для пощечины, но не смогла ударить. Он и так достаточно наказан за глупую мальчишескую выходку. Едва ли он сам себя простил.