Иногда девушки очень осторожно говорили о том, что теперь можно отыскать свои прежние семьи.

– Если ты захочешь узнать, где сейчас твоя мама, Эмбер найдет ее в мгновение ока, – как-то напомнил Корн. – Все, что нужно, – капелька твоей крови.

Вертрана пока не решалась посмотреть в глаза матери, которая, если рассуждать здраво, выкупила ценой жизни дочери благополучие для себя и брата. Верта сама вызвалась, но она была ребенком… Впрочем, Тим тоже ни в чем не виноват.

– Когда-нибудь я обязательно с ней встречусь, – ответила Вертрана мужу. – Но не сейчас…

Дни бежали за днями. Ясные и светлые дни. Только Конор иногда становился чересчур задумчив и смотрел на Верту так, словно хотел ей о чем-то рассказать, но не решался.

Утром, прежде чем выйти из дома, Вертрана прижала его к стенке в прямом и переносном смысле слова, пообещав, что воспользуется своим правом свободы, если муж не перестанет темнить.

– Ладно! – сдался он. – Но знай, что без твоего согласия ничего не будет…

– Ты меня начинаешь пугать!

Конор бережно обнял жену.

– Давай-ка присядем, родная…

– Теперь уже по-настоящему боюсь! Говори немедленно!

– Отец уходит в отставку. Он написал впервые за много лет… Предлагает мне занять должность королевского артефактора. Здесь не столько важна сила магии, сколько знания, – быстро проговорил Конор. – Если я соглашусь… Если мы согласимся, это произойдет не раньше, чем Ларану исполнится год. Я… Да нет, глупость, конечно…

Он опустил голову. Вертрана взъерошила ему волосы на затылке.

– Хочешь честно? Ты создан для этой должности! Никто не любит и не знает артефакты так, как ты! Соглашайся!

Лицо Конора просветлело, он прижал к щеке ладонь Верты:

– Ты мой самый главный артефакт!

– Что, такая же древняя? – Верта посмотрела строго, пряча улыбку.

– Такое же сокровище!

Вертрана вошла в открытые ворота Института, поднялась на крыльцо и только собралась постучать, как дверь распахнулась.