Я убираю руки от ее глаз.

– Открывай! – шепчу я, обнимая ее руками за талию.

Флёр прикусывает губу с ностальгической улыбкой.

– Ты в порядке? – спрашивает она, прислоняясь ко мне и утыкаясь головой мне в подбородок.

Хижины моего дедушки больше нет. Все утро я провел, сидя на валуне и глядя на черное кольцо пепла на том месте, где она прежде стояла.

– Да, в порядке.

Флёр поворачивается в моих объятиях. На ее щеке сажа, и я смахиваю ее.

– Мы можем восстановить ее, – заверяет она. – Я знаю нескольких хороших подрядчиков. – Мы смеемся, и я притягиваю ее к себе, обнимая и наблюдая, как солнце начинает опускаться за деревья.

– Мне бы этого хотелось, – говорю я ей в волосы.

Она пахнет удивительно знакомо, но все же по-другому. Не только лилиями и весной. Она – это древние дубы в Гринвич-парке и соленый туман над Темзой. Она – дым кострища, оставшегося от хижины моего дедушки, креозот в каньоне и грохочущий прибой в бухте Ла-Хойя, дикий и прекрасный, отражающий каждую составляющую заключенной в ней элементарной магии.

– Пойдем, – говорит она с опасным блеском в глазах, беря меня за руку и таща к кромке воды.

Я упираюсь пятками в землю, подумывая о том, чтобы поставить мир на паузу и тем самым избежать купания в пруду.

– Флёр, что ты делаешь? Я не могу обеспечить тебе катание на коньках.

– Кто сказал, что это надо делать тебе?

Она ступает на пруд, дерзко поднимая бровь, и тянет меня за собой. Вода под ней замерзает, ледяной покров растет, пока не становится достаточно широким для нас обоих, простираясь до противоположного берега. И вот, наконец, весь пруд в нашем распоряжении. Флёр гораздо сильнее, чем когда-либо был я.

– Выпендрежница, – поддразниваю я, и она замечает, как я едва заметно вздрагиваю. Это место полно воспоминаний, и не все из них красивы, большинство болезненные.

– Мы можем вернуться, – говорит она, сразу погрустнев. В ее глазах мерцает чувство вины.

– Нет, – возражаю я, отталкиваясь одной ногой.

Мне лучше знать. Пути назад нет. Только двигаться вперед во времени. Это единственный способ исцелиться. Перестроиться и начать все сначала. И пусть я больше не Зима, но я кто-то еще. Кто-то более сильный. Не только потому, что я Кронос, но и из-за того, кем я был до этого – человеком, которым стал, когда признал, что моя магия исчезла, и смело посмотрел в глаза своим страхам.

– Я хочу покататься с тобой на коньках, – уверяю я. – А потом повали меня на землю и поцелуй, как раньше.