– А россияне? – спросил алхимик.

– Я вижу графа Самарина, генерала Алексеева и князя Оболенского. Остальных я не знаю. Среди немцев фон Безелер и адмирал Шлятсе. А какой-то полковник поклонился вам. Вы его знаете?

– Откуда же я знаю? – с иронией буркнул Рудницкий. – Я вижу только контуры фигур, иногда детали одежды, но не черты лица.

– Ну да, извините… Сейчас я взгляну в свои записи. Так, от немецкой делегации два полковника, некий Клюге и фон Трош.

– Я знаю фон Троша, в свое время он жил в «Пристанище».

– В каких вы были отношениях? – поинтересовался Станкевич.

– Ну не знаю. Нормальных. А это важно?

– Сейчас каждая мелочь имеет значение, – ответил генерал.

– Он имел какое-то отношение к разведке, – вспомнил алхимик.

Станкевич равнодушно кивнул.

– Готовься, – сказал он через минуту. – Никто не знает, что ты хочешь сказать, поэтому вступительных речей не будет, ты единственный оратор. Еще несколько минут, и господин Декоппе закончит нас приветствовать.

Когда президент Швейцарии спустился с трибуны, Рудницкий глубоко вздохнул и потянулся за тростью, однако неожиданно с места поднялся невысокий, щуплый мужчина и начал что-то требовать на французском языке.

– Что происходит? – нервно спросил алхимик.

– Ничего такого, – процедил Станкевич с сарказмом. – Посол Франции, монсеньор Пулард, пытается установить иерархию и требует слово для своей делегации. Вне повестки дня.

– Он что-то знает?

– Нет, просто делает то, что любят все политики: пытается превратить серьезный разговор в цирк. Тем не менее все зависит от тебя, поскольку Швейцария не позволит внести изменения в протокол без твоего одобрения. Если ты ему откажешь, обидишь представителей Франции, если дашь голос Курице, в игру подключатся и другие, и конференция пойдет коту под хвост.

– Какой, к черту, курице?!

– «Пулард» по-французски – курица, – пояснил Томала, давясь смехом.

– Что ты решил? – спросил Станкевич.

– Скажи, что я решительно против.