Ох не мог сдержать дрожь, он знал, что его колени дрожат, а губы искривила плаксивая гримаса, но, несмотря на это, он изо всех сил старался сохранить достоинство. «Я жалкий, – подумал он с отчаянием. – Всегда им был. Я просто старый дурак, который всю жизнь жил мечтами о возвращении какого-то мистического великого порядка. И все это из-за гордости и необоснованного разочарования. Мне хотелось стать избавителем Царства, а я привел его на край пропасти». Все великие слова, великие идеи, касающиеся свободы, справедливости и тирании архангелов, казались сейчас пустым бахвальством, иллюзией и мечтами обычного глупца. «Господи, и почему я не остался в своей тихой лаборатории, проводя исследования? Почему мне захотелось стать самым великим алхимиком Царства? Почему позволил Ялдабаоту соблазнить меня, этому серебряному нетопырю с лицом призрака?» Язвительный внутренний голосок находил на эти вопросы правдивый ответ, которого Ох не мог игнорировать. «Из-за гордости и обычной глупости, уважаемый господин алхимик. Только поэтому».

«Боже, как я жалок», – подумал Ох, а стыд и отчаяние, казалось, разрывали ему грудь, лишая воздуха. Кто ему сейчас поверит, если он расскажет, что не знал о сговоре Ялдабаота с Тенью? Может, он просто не хотел об этом знать. Представлял себе, что это возвратит давний порядок, поможет занять трон законному регенту, изгнанному бандой коварных архангелов. Прекрасная, глупая сказочка. С первого взгляда было понятно, что Ялдабаот продался злу. Но он решил игнорировать очевидное, потому что захотел стать рукой справедливости. Потому что ему импонировало, что кто-то такой могущественный, как демиург, связался с ним. «Потому что ты хотел быть кем-то», – произнес язвительный голосок, и Ох на это не смог найти ответ.

Из-под полуопущенных век он украдкой следил за кружащим по залу Габриэлем. Странно, но зеленоглазый архангел с волосами цвета антрацита, подстриженными ровно по высоте скул, не вызывал у Оха ненависти или даже неприязни. Вся ненависть сгорела вместе с ошибочными амбициями. Остались горечь и стыд.

Габриэль нервно крутил на пальце перстень регента. Он посмотрел в глаза небрежно опиравшегося на подоконник ангела Разрушения, перевел взгляд на стоящих недалеко Михаэля и Разиэля. А потом посмотрел прямо на алхимика. В глазах архангела тоже не было ненависти, только сожаление и раздражение.

– Ох, глупый сукин сын, ты знаешь, кому сдал в аренду земли? – спросил он.

И тогда случилось то, чего Ох любой ценой хотел избежать. Он услышал свой плаксивый голос, умоляющий: