Несчастные задыхались и беспрерывно кашляли, исходя кровью. Тела жертв словно ломала незримая жестокая рука, а на губах… на губах обильно выступала странная грязно-желтая пена. Наметанный взгляд ювелира немедленно определил в обоих умирающих Искаженных, — еще издали, еще прежде, чем затихли последние хрипы, — страшные предсмертные хрипы.

Нет сомнений — люди были отравлены.

Его собственное необычное головокружение, которое сильф опрометчиво принял было за последствия неудачной попытки изменить сущность, не спешило прекращаться, хуже того — с каждым шагом только усиливалось.

Наконец всё встало на свои места — ракеты служили не только и не столько призывом для остальных братьев, терпеливо ожидающих сигнала. Проклятый отравленный порошок, сверкающей россыпью щедро просыпанный над городом, по-видимому, содержал в себе некие особо активные вещества. Скорее всего, верно подобранные драгоценные камни, истолченные в мелкую крошку, смешанные с ядовитыми растениями Виросы.

Себастьян и прежде слыхал о секретных разработках Инквизиции, направленных сугубо на борьбу с нелюдями, но сегодняшняя широкомасштабная демонстрация достигнутых результатов превосходила все мыслимые ожидания. Судя по всему, для чистокровного человека парящая в воздухе желтая дрянь была совершенно безвредна, а вот для остальных, которых в Ледуме немало…

Частицы ярко-желтой пыли, повсюду разносимые ветром, оседали на коже, волосах, со вдохом проникали в легкие, а с кислородом — прямиком в кровь. Они прилипали уже и к одежде самого ювелира, к широкополой шляпе, к потертому плащу. Концентрация яда была высока — защитные минералы уже накопили его и больше не могли нейтрализовать воздействие полностью. Перед глазами повисла пелена.

Для Искаженных полученная доза оказывалась смертельной уже после пары-тройки циклов дыхания. А какие последствия, черт подери, ждут его самого? Уже сейчас все особые способности, характерные для старшей расы сильфов, оказались недоступны. Лишившись их, ювелир чувствовал себя так, будто оглох на одно ухо и ослеп на один глаз.

А дальше, сомневаться не приходилось, будет только хуже!

Утренний воздух стал мутен и непрозрачен от крутящейся в нем золотистой взвеси, бесстыдно лезущей в глаза, нос, рот, уши… за шиворот и даже под рубаху. Себастьян всё еще пытался спастись бегством, но то были слабые попытки. Наемник ощущал, что теряет, безнадежно теряет что-то… фундаментальные ощущения времени и пространства, реальности и вымысла, материи и энергии, причин и следствий. Движения сильфа замедлялись, тело делалось будто тяжелее с каждым шагом. Сам смысл происходящего, казалось, утрачивается с каждым шагом — проклятая отрава взяла и его.