– И ты уверяешь, будто не владеешь Силой? – изумился Марбон. – Дело ведь не в том, откуда она исходит, а в том, на что ее обращают.

Девушка села, вырвавшись из его бережных рук.

– Я не хочу, – громко выкрикнула она, обращаясь ко всем, кто был рядом, – больше к невидимому, чем к Марбону, Дведу и Уте.

Стремительно растущее деревце было уже не просто проростком. Ветви его окрепли и склонялись к ней, отягощенные наливающимися бутонами. Едва Брикса выкрикнула свой отказ, первый, самый большой бутон лопнул. Раскрылся цветок – белый, совершенный. Был день, высоко стояло солнце, а он расцвел!

Брикса моргнула, еще раз моргнула. Отрицать того, что видели ее глаза, не приходилось. «Плод Проклятия», – сказал Марбон. Брикса прикусила губу. Принесенный ею цветок – тот, увядший в туманной стране, – дал жизнь вот этому? Пришлось поверить, ведь доказательство было перед глазами. Новые мысли, новые чувства шевельнулись в ней – завораживающие и пугающие. Быть может, она в самом деле была отмечена в ту ночь, когда Куниггуда привела ее в святилище Древних – в Место мирного покоя?

– Что же мне тогда делать? – слабым голосом спросила она, не ожидая ответа, но зная, что услышит.

– Принять Дар.

Марбон встал, широко раскинул руки, обратил лицо к небу:

– Землю Зарстора убило Проклятие. Может быть, оно слишком долго пробыло в Тени, чтобы снова пробудиться.

Он обернулся к стенам в чаше озера:

– Ан-Яка больше нет. Но его можно отстроить…

Снова подал голос Двед:

– А как же Иггарсдейл, господин?

Марбон медленно покачал головой:

– Нам к нему не вернуться, приемный сын. Иггарсдейл остался позади – в пространстве и времени. Теперь это наше…

Брикса перевела взгляд на деревце. Оно уже переросло Марбона. У него – не то что у дерева, под которым она провела первую ночь в Пустыне, – ветви не перекручивались, не сплетались друг другом, а загибались кончиками вверх, расходясь вширь, чтобы видеть чистое небо и укрывать густую свежую траву под собой.

– Наше?..

Не сознавая, что делает, она протянуло к дереву правую руку. Первый цветок отломился от ветви. Ветер не гладил ей щеку, не ерошил волосы, но цветок плыл как по ветру и опустился в ладонь. Быть может, отозвался на молчаливое пожелание, как Ута (конечно, если была поблизости) приходила на зов?

Наше!

Брикса, держа цветок в ладони, вдохнула его аромат. Прошлое упало с плеч, как износившаяся одежда. Его больше нет – мир переменился, как переменилось Проклятие Зарстора, превратившись в это чудо.