Тра наклонилась, всмотрелась. Резьба была ясной даже в полутемной хижине. Беглец сутулил плечи, и голова его показалась ей не совсем человеческой.

Тра вздрогнула. В Гриире рассказывали немало старых сказок. Люди, мужчины и женщины… в старину они делили эти земли с… Иными. Этот беглец был чем-то похож на нее – но и отличался. Тра поспешно обратилась к следующей картине. Здесь он бежал на четырех ногах, верхние конечности обросли шерстью, руки стали лапами.

А верхняя панель? Тра выпрямилась в полный рост. Лесная поляна и пруд, над которым склонился обнаженный юноша. Опираясь на руку, он, как в зеркало, гляделся в водную гладь. Так велико было искусство мастера, что Тра нисколько не усомнилась в сходстве картины с натурой. Вся сцена дышала миром и довольством.

Однако на соседнем квадрате юноша вскинул голову, будто прислушивался. На следующем началась охота. Лающая свора была вырезана так живо, что ей послышались крики:

– Взяли след! Гони! Гони!

И юноша у пруда менялся. Странное дело, переходя от картины к картине, Тра не находила в себе ни боязни, ни отвращения к его перемене. Скорее уж сочувствие, как к любому гонимому. На него охотились – так же как на нее недавно. Тра поймала себя на том, что ковыряет ногтем переднюю гончую, словно желая стереть собаку с картины. Теперь она присела на корточки, чтобы лучше видеть финиш, не замечая, как часто бьется сердце, как прерывисто она дышит, словно сама спасалась вместе с беглецом.

Резкое шипение оторвало ее от последней картины. Кот, стоя в открытом проеме дверей, тоже разглядывал резьбу. Тра снова перевела взгляд на резной шкаф. В последнем квадрате беглец вскинул лапы, отчаянно цепляясь когтями за нависшую ветвь.

– Двуногий? – вслух спросила Тра, повторяя данное ей котом наименование, – или четвероногий?

«То и то… и не то…»

Ответ не замедлил, но остался непонятным. Кот смотрел на резьбу.

– То и не то?

Тра сдвинулась, чтобы видеть правую стенку шкафа. Но на ней, вопреки ожиданиям, не было продолжения охоты. Вместо него она увидела маленькую, но глубоко врезанную внутренность комнаты – как если бы она, великанша, заглянула в окно человеческого жилища. Здесь не было ни охоты, ни даже мирного отдыха.

Вместо всего этого – лежащая на кровати женщина в окружении служанок. Одна подкладывала дров в очаг, под висящий чайник. Картина была так подробна, что девушке послышалось бульканье закипающей воды. Художник смело изобразил роды.

Тра торопливо отыскала следующую панель. На этой младенец уже родился и его показывали матери. Только вот все лица, даже материнское, выражали ужас и отвращение. Так встретить ребенка… почему? Тра поспешила к следующему квадрату. Здесь появился мужчина – знатный, судя по богатой одежде. Лицо его было сурово, и явно по его приказу одна из служанок укладывала запеленатого младенца в тростниковую корзину.