Когда Фарн двинулся вперед, она пристроилась по правую руку от него, а Темный Коготь мягко ступал слева.
Дочь земли[14] Рассказ
Дочь земли[14]
Мерет вздохнула полной грудью. Ветры, властвовавшие здесь, до сих пор веяли морозцем, хотя эта ложбина была надежно укрыта между горными склонами, которые ее образовывали. Мерет поплотнее закуталась в тяжелый плащ и скрепила его на горле застежкой, прежде чем достать экспериментальный дальновизор чародея Резера. Она не переставала поражаться способности прибора приближать к ней то, что на самом деле находилось очень далеко.
Эх, и почему только в дни Вторжения такого не было! Похоже, подумалось ей, нынешние умы не чета прежним. Науки – и едва основанные, и давно забытые – неуклонно обогащались с каждым новым рассветом. Словно теперь, когда необходимость постоянно быть начеку отпала, рухнула какая-то преграда и началось возрождение образования. Мерет, разумеется, не утверждала, что в Эсткарпе и ее родном Высшем Холлаке наступил золотой век. Нет, когда Ворота, известные или тайные, собрали свою жатву со множества дальних миров, чтобы населить страны этого мира – Эсткарп, Арвон, Высший Холлак, Карстен, Эскор, – зло проникло в него вместе с добром.
Давно в прошлом остались Ворота, но хотя Силы Тьмы больше не властвовали здесь безраздельно, они не сложили оружия навсегда. Поэтому в почти отремонтированных стенах Лормта – древнего хранилища рукописей – больше двух десятков ученых корпели над исследованиями, готовые ястребами наброситься на малейшие признаки Древнего зла, грозившего вновь поднять голову. Башни, разрушенные Пляской гор, уже почти восстановили. Но древние потайные подземлья этих освященных веками сокровищниц знаний неожиданно вскрылись, и немногочисленные тогда исследователи-затворники начали изучать их. С тех пор сюда стеклось немало высокомудрых. Теперь усилия добрых трех четвертей сотрудников Лормта были направлены на эти исследования и даже принесли некоторые плоды.
Мерет поднесла дальновизор к правому глазу и направила на подножие склона. Там ей почудилось какое-то движение, а в этом почти обезлюдевшем краю это могло предвещать появление путника – одного из тех, что пытались отыскать кого-нибудь из разбросанных войной родных, разведчика разбойников или просто бездомного бродягу.
Глядя в свое новое приспособление, Мерет различила четкую картинку. То, что привлекло ее взгляд, оказалось худющей крестьянкой, одетой в совершеннейшие лохмотья. Это была та самая пастушка, которую она накануне видела с крошечным стадом замызганных овец. Наметанный за многие годы торговли глаз женщины мигом определил, что эти тощие пятнистые создания никуда не годятся. На такую выцветшую клочковатую шерсть агенты со складов Ферндейла и не взглянули бы.