— Господь наш милостивый.
Тщательно просеивая историю посетителя, очищая ее от всяких там охов и причитаний, от злых и темных сил, которые двигали его руками, Григорий понял, что визитер хочет услышать из его уст молитву за спасение души раскаявшегося убийцы и невинно убиенного. Даже червонец готов заплатить. Однако, непонятным оставалось главное — кто убил, кого убил и где труп. И еще какой-то голос, словно из белой горячки, и амулет…
— И как же звали покойного?
— Звал по фамилии, Ганиным. Наукой занимался, сестра в деревне живет.
— И где же труп?
— Похоронил. Вырыл могилу в стене бомбоубежища, там и похоронил…
О, это удачный момент для наступления:
— Несчастный! Ты не похоронил, а закопал, как бездомную собаку. Не могилу вырыл — помойную яму. Нельзя хоронить настоящего христианина, не омыв тела, не прочитав над гробом заупокойную. Кстати, гроб был?
— Нет, нет… В простыню завернул.
— В простыню? Завернул??? — Григорий, казалось, сейчас лопнет от возмущения:
— Это невозможно, это невероятно, так издеваться над мертвым. В общем, вот что я скажу:
Теперь душа убиенного теперь не будет знать покоя, века вечные слоняясь неприкаянная по грешной земле. И ты будешь маяться вместе с ней. Века вечные.
Знал Григорий, что человек или вообще не должен ходить в церковь, но если уж заявился, будь любезен принять, что верить в религиозную чепуху — твой крест. Поэтому Григория несло и он не собирался жать на тормоза:
— Будешь вечно маяться, вечно тенью ходить у места страшного преступления и молить небо о снисхождении. Но не будет тебе прощения никогда. Ты, жалкий червь, понимаешь значение слова никогда? Ни через год, ни через век — никогда!
Ничего уже не понимал бедный Василь, ничего. Выступивший пот, пропитавшись подвальной пылью, серыми струйками стекал по шее за шиворот рубахи. В ответ он лепетал только невразумительное:
— Да я и крестик на стене нарисовал…
— А кто тебе позволил по своему усмотрению святыми причиндалами распоряжаться?
— Я думал…
Наступал решающий момент. Дальше добивать бледного и мелко дрожащего посетителя смысла не имело:
— Сколько дней назад это произошло?