Разыскивается особо опасный убийца-маньяк!

Рост высокий, нос крючковатый, неопределенного возраста

Появляется в разных местах в центре Москвы, любит набережные и бульвары.

Анонимность и вознаграждение гарантируется.

Единственный из всех разыскиваемых особо опасных, за помощь в поимке которого назначено вознаграждение — это Йон отмечает с явным удовлетворением. Однако удовлетворение тщеславия собственной исключительностью омрачается более чем справедливым выводом:

(— если деньги платят, активность поисков удесятеряется, могут случайно и прихватить)

Так не пора ли сменить пристанище? Засиделся он в Москве, а чем насиженное место, тем быстрее теряется чувство опасности. Или он стареет. Но это вопрос не сегодняшнего дня. Сегодня надо увидеть Ладонь и подумать, как ее заполучить. Раньше бы птицей в окно, птицей обратно, но после истории с собаками превращаться уже рискованно. Да и энергии каждое превращение требует изрядно, а это новая кровь, новые жертвы, новые следы…

Три небольших зала, отведенные под экспозицию, с трудом вмещают всех любопытствующих. Лилиан с переводчицей Нелли сидят в самом начале экспозиции, продают билеты и регистрируют в журнале тех посетителей, кто не откажется представиться и назвать свой возраст, пол, социальный статус. В особой графе — причина, приведшая сюда. Обычный ответ — любопытство. Бывают и совсем честные — случайно или от нечего делать.

Сейчас Лилиан в плотной осаде, ибо к ней присосалась полубезумная карга с огромной бородавкой на подбородке, вдобавок, не совсем трезвая. Она требует ответить, может ли вампир прожить миллион лет.

Лилиан что-то отвечает, но карга не удовлетворена и снимать осаду не собирается:

— Значит, не знаете?

— Не знаю.

— А пять тысяч лет может?

— Пять тысяч может.

Лилиан утыкается в свой журнал, давая понять, что беседа окончена. Нет, не окончена:

— Я думаю, что вампиром является мой сосед по коммуналке: когда он дома, ощущаю, словно кто-то кровь мою пьет. Что делать?

— Купите чеснок и развесьте повсюду. И как можно скорее. Прямо сейчас.

Карга понимающе улыбается и разворачивается на 180 градусов, так и не зайдя на выставку. Окинув Йона уничтожающим взглядом:

(— все вы мужики, вампиры окаянные),

она куда-то резво семенит. Видимо, на рынок.