– Увидишь.

Вышли в путь, едва небо посерело.

Вверх, вверх и вверх. Между камнями. Цепляясь за скалы и таща за собой все сильнее упирающихся лошадей. Не было здесь никакой тропинки – только каменистые осыпи. Над ними вставали серые стены, наполовину еще погруженные во тьму.

Драккайнен внезапно остановился, поднял ладонь:

– Стоять! Тихо, слышите?

Они не слышали ничего.

– Тот же вой, что мы слыхали в Драгорине. Не слышите?

– Кажется, я что-то слышу, – неуверенно сказал Гьяфи.

– А я ничего.

– Дальше. Нет времени.

Через несколько часов они прошли перевал и стали спускаться, пока дорогу им не перегородил ручей. Здесь не было ни дороги, ни тропы. Ничего. Только ручей, скалы и купы карликовых сосен. Смотрели с надеждой, как он ползает среди скал, пока наконец не указал направление.

– Вверх. Всадники ехали ручьем, остальные шли рядом, по скалам.

Они побежали вдоль ручья. Потом на другой берег и вниз по долине. По скользким, влажным скалам, едва видной тропкой. Конь Гьяфи запаниковал. Храпел, танцевал и издавал дикие визги. Моряк некоторое время сражался с ним, понимая, что все стоят и смотрят на него с осуждением, потом набросил животинке плащ на голову и повел ее, спотыкающуюся, в конце короткой цепочки.

– Не выдавайте, где находимся! – рявкнул Драккайнен.

Остальные поглядели на него в молчании.

На дне долины Странник внезапно остановился и беспомощно огляделся.

Они стояли спокойно, ожидая, пока он отыщет след. Всегда отыскивал. Сидели тихо и старались не мешать. Грюнальди поднял баклагу, сперва попив, а потом плеснув в лицо горсть воды. Спалле сидел у ног коня, свесив голову. Снял шлем и приторочил его к своему поясу, после чего помассировал уставшее лицо.

Ждали.

Драккайнен осмотрел ветки, потом отступил на обочину и, отстегнув меч, принялся проверять следы.