– Как? Слишком отвесно. И вниз, и вверх. Кони упадут.

Драккайнен сел на траву, достал трубку:

– У кого какие идеи?

Высек огонь, раздувая угли на скале в сухой хвое карликовых сосен; наконец блеснуло пламя. Драккайнен очень осторожно зажег маленькую веточку, приложил ее к трубке.

Остальные молчали, поглядывая на него с интересом. Драккайнен выпустил клуб дыма, потом прикрыл на миг глаза.

– Прошу прощения, – сказал. – Похоже, я немного устал. Сейчас что-нибудь придумаю.

Сидел так какое-то время, попыхивая трубкой и осматриваясь.

– Прррочь! – каркнул внезапно Невермор, присев на скалу на границе урочища.

– Это-то я и сам знаю, – сказал ему Драккайнен. – Дальше-то что?

Ворон пролетел у него над головой и сел на другую скалу.

– Траакт!

– Чудесно, – процедил Драккайнен. – Отчего бы и нет? Это ведь совершенно рационально. Идем за вороном. А словарь у тебя расширился, как я слышу.

– Траакт! Траакт! – каркал Невермор.

– Я бы предпочел, чтобы ты говорил «путь», «туда» или что-то в этом роде – то, что меньше прочего кажется карканьем. Тогда я не чувствовал бы себя так по-идиотски.

С этого момента они шли куда быстрее. Не было нужды то и дело останавливаться и искать следы.

Так продолжалось несколько следующих часов, и моряки начали приходить к мнению, что птица гонит еще быстрее, чем Драккайнен.

Сошли в какую-то долину, потом взобрались на очередной, не слишком высокий горный хребет.

Внизу, между островерхими елями, тянулось русло реки, а сразу подле нее стоял четырехугольный двор. Из дымовых отверстий под крышей сочились синие полосы дыма, а вокруг крутились несколько человек, отсюда казавшиеся крохотными, словно мураши.

– Коней назад! – крикнул Драккайнен. – И все – на землю! Не стоять на фоне неба!

Повернулся и увидел, что все и так уже лежат, а Гьяфи придерживает за узду у морды всех коней – с присогнутыми ногами.