– Вам придется забыть о многих вещах, – говорил рогатый Гильермо, откладывая ложку и выпрямляясь. – Прежде всего – о резкости. Это зло, которому нет входа в долину Скорбной Госпожи. Это пролитие крови любого существа и причинение боли, но также это резкие слова, суровые взгляды, горячие мысли. Вам придется научиться различать резкость в любом ее обличье. Поскольку резкость – это не просто кого-то ударить, чтобы отобрать нечто, но также и поднять руку на того, кто ударил вас или кого-то другого. Не только забрать, но и не позволить забрать. Это поднять руку в защиту другого, ведь это как добавить новое насилие к тому, что уже случилось. Резкость – это и общение между женщиной и мужчиной, громкий смех или безумная радость. Резкость – отобрать жизнь у животного, чтобы его пожрать, но также это – срубить живое дерево. Это любой шум, крик или смех. Все, что нарушает спокойствие и печаль. Мир страшен, наполняют его пожары, насилие и боль, потому нельзя громко смеяться: тот, кто смеется, не обращает внимания на насилие, что царит вокруг. Во всей долине должен сохраняться полный покой, чтоб не нарушить сна Скорбной Госпожи, когда она спит и плачет над миром. Резкость – это желать или идти вослед желанию. Резкость – это обладать вещами и ценить их. Это тосковать и смотреть на горизонт, потому как насилие – это и то, что к нему ведет: жажда странствий, приключений, желание чего-либо. Добро – это покой, уважение и слезы. Слезы чисты, и они лучший подарок для Скорбной Госпожи. Потому что страдать вместе с ней над уродством мира – это нести ей облегчение. Следующая важная вещь – это молитва, которой вам придется научиться. Она на чужом языке, и сперва вам будет непросто повторить хотя бы одно слово, но вам придется научиться петь эту молитву без единой ошибки. Потому что порой зло мира проникает сквозь горы и врывается в сны Скорбной Госпожи, и тогда сердце ее начинает кровоточить, а ее диких детей охватывает красный амок, и кошмары ее получают плоть. Тогда единственное, что может ее успокоить, – это молитва. Вы слышали, как я играл, а теперь вам придется научиться это петь. Нужно петь, чтобы синева снова охватила Скорбную Госпожу. Чтобы краснота ушла.

Он замолчал, и из горла его донесся костяной клекот. Он взглянул на нас, напряженных и молчащих, а потом запел. Была это та самая странная мелодия, которую он играл ранее, а слова звучали так чуждо, что сразу я не сумел их и вообще различить. Были это странные, не похожие ни на один язык звуки, которые падали один за другим, но потом мне пришлось выучить их наизусть, и я все еще их помню: