А внизу, у стены, на земле сидит Багрянец со свешенной на грудь головой и плачет.

– Что делаем? – спокойно отозвался Н’Деле с одной рукой, протянутой в сторону Багрянца, и с поднятым клинком в другой.

– Пока что сохраняем спокойствие, – заявил Вуко, осторожно подходя к Багрянцу и легонько пиная его ногой. Тот поднял мокрое, покрытое красными полосами лицо.

– Я не знаю, кто я, Ульф, – сказал тот. – В какой-то момент я хотел убежать. На миг… Не знаю, почему так. Не знаю, куда и зачем. Не хочу. Хочу служить тебе. Кто я, Ульф?

– Будешь тем, кем я прикажу быть, – ответил Драккайнен спокойно, пряча нож в кобуру под мышкой, что он носил поверх скрытой курткой кольчуги.

– Да, Ульф… Прошу, не оставляй меня одного.

* * *

Зал был светлым, круглым, словно линза, из-под потолка сочилось сияние – это одна из таинственных лабораторий Фьольсфинна. Под стенами тянулись столы, заставленные странным, напоминающим алхимическое, оборудованием, а посредине примостилась круглая каменная емкость, полная воды, напоминающая большое джакузи, только что вода в нем пребывала в спокойствии.

Они сидели вокруг на стульях и ждали.

– Багрянец в своей камере? – спросил Драккайнен.

Кто-то подтвердил.

– Тогда можем начинать. Сперва я хочу знать, как случилось, что он исчез.

– Очень просто, – сказал Кокорыш. – Вошел в тень балюстрады под стеной и спрятался под козырьком, а потом двинулся под стеной. Те, кто перекрывал улицу, уже шли за мальчишкой, а мы с крыши не видели его, пока не вышел с другой стороны.

– Сел, когда вы его обнаружили?

– Нет. Прошел пару шагов, остановился и сполз под стену. Так мы его и нашли.

– То есть, если бы он захотел, он бы сбежал?

– Нет, Ульф. Мы бы все равно его достали.

Фьольсфинн вошел в комнату с торжественно вытянутой вперед рукой, а на ладони сидела желтая птаха.

– Вернулась, – сказал норвежец. – Теперь можем узнать, что там происходило.

Типа-канарейка соскочила на каменную столешницу и принялась чистить перышки. Фьольсфинн погладил ее одним пальцем, и тогда птичка присела, вытаращила черные глазенки и как бы закашлялась, широко раскрывая клюв.