– Это скверно выглядит… – начал Драккайнен, но Фьольсфинн утихомирил его движением ладони.

Птичка продолжала давиться, резко раздувая горло, пока наконец не выплюнула небольшой шарик льда размером с горошину: тот выглядел как молочная жемчужина. Драккайнен на миг прикрыл глаза и недовольно покачал головой. Тем временем норвежец подхватил шарик со стола, бросил в небольшую стеклянную бутылку, добавил некую жидкость из стеклянного кувшинчика с длинным носиком и встряхнул посудину, позванивая жемчужинкой о стенки. Потом снял крышку с медной лампады, наполненной драконьим маслом, подогрел содержимое бутылки, а когда шарик льда растворился в жидкости, влил ее в каменное джакузи.

– И что теперь? – спросил Драккайнен. – Будем в этом купаться или нужно просто это выпить?

– Вам, славянам, только бы выпить. Посмотрим на поверхность, когда успокоится.

Поверхность воды в бассейне покрылась легким дымком, как на сероводородном источнике. Они сидели вокруг и всматривались, но видели лишь каменное дно миски и собственные отражения на поверхности. Потом вода потемнела, дно исчезло, зато лица их проявились отчетливей, словно они смотрели на темное зеркало.

А потом исчезли и лица.

Появилась картинка улицы Ледяного Сада, но видимая со странной перспективы, изогнутой, словно в жабьем глазу. Картинка казалась плоской, но охватывала больше, чем мог бы охватить человеческий глаз: казалось, она развернута градусов на триста, с узкой вертикальной полоской посредине, где не было никаких изображений. К тому же картинка двигалась с неимоверной быстротой, размываясь по краю, и этот безумный полет на пуле то и дело замирал на секунду-две, а потом изображение снова прыгало вперед, двигаясь странной неровной траекторией.

– От такого будет или обморок, или эпилептический припадок, – заявил Драккайнен капризным тоном.

– Мы видим все с точки зрения маленькой птички, – терпеливо пояснил Фьольсфинн.

– Видим то, что она? – спросила неуверенно Сильфана. – Но это же уже прошло.

– Записано в жемчужине. Мы видим воспоминание. Смотрите, вон тот мальчуган.

Одетого в широкую, потертую куртку беспризорника было видно главным образом при остановке картинки, в двух быстрых сменах изображений, раз с одной, раз с другой стороны, когда птичка крутила головой, чтобы лучше рассмотреть то, что перед ее клювом. Взгляд ее снова двинулся сложным зигзагом, проносясь между колоннами, цепляя крыши, на миг оказываясь на их уровне и сразу же ныряя едва ли не к камням улицы.

Тем временем посланник вышагивал вперед: механически, чуть покачиваясь, наталкиваясь на прохожих и продолжая переставлять ноги в ритме заводной обезьянки. Казалось, что упади он, продолжил бы перебирать ногами с той же скоростью. Он добрался до Каверн, преодолел главную улицу, свернул в пару переулков, а потом миновал гостиницу «Под Драконьим Штевнем» и зашел в кабак чуть дальше. Там остановился перед столом, за которым на перевернутой бочке сидел черноволосый мужчина с бритой наголо головой. Мальчик не оглядывался, не искал пути, просто тупо маршировал, словно шел по следу.