Якобы там, на башне, он впадал в транс и странствовал по миру, словно дух, чтобы узнавать многое о наших врагах. Если была в том правда, значит, он нашел заклинание, делающее из него лучшего разведчика в мире. Я начинал понимать, насколько опасны были урочища и потерянные в них имена богов и отчего дед мой карал смертью каждого, кто пытался протянуть к ним руку. Несомненно, каждый командир желал бы иметь блуждающих духов в качестве шпионов, плюющих огнем тварей – во главе отрядов, как и Деющих, что превращали бы вражеское оружие в ядовитых змей. Вот только враг желал бы того же, а это превратило бы войну в столкновение Деющих и дало им власть, о которой не мог мечтать никто из полководцев, а мир, в котором по их желанию могло бы случиться что угодно, быстро превратился бы в огненный ад, где нет законов и в котором невозможно жить. В таком мире единственным законом был бы каприз того, кто оказался бы самым сильным во владении именами богов и у кого тех оказалось бы больше всех.

Ульф утверждал, что нашел способ пользоваться именами лишь слегка, словно прибавляя щепотку приправы в котел. Только там, где это необходимо, и только тогда, когда цели нельзя достичь другими способами. Я кивал, но знал, что ни Нагель Ифрия, ни тот король Змеев таких сомнений не имеют, а еще я знал, что может сделать даже маленькая капля отвара лютуйки, не говоря уже о воде онемения.

Люди Огня тоже принимали это спокойно, хотя я знаю, что они верят, будто деяния при помощи сверхъестественных сил и странных изобретений могут привести в мир погибель под названием «мертвый снег», и что большинство пугает то, что мы делаем.

И все же на короткий период той весны мы познали нечто вроде спокойствия. Было это время солнечных дней, синего неба и спокойного моря. Как раз перед тем успокоились весенние шторма, из нашего порта выплыли зимовавшие в Ледяном Саду корабли, направляясь назад к Побережью Парусов – и стирсманы их понятия не имели, что они застанут дома. Мы обождали, пока не отплывут несколько из них, а когда удостоверились, что на борту одного оказались трое торговцев рыбой из Каверн – Одокар Снежный Ветер, Грюнф Бегущий-с-Лавиной и Баральд Конский Пот, – порт закрыли.

Вспыхнули короткие, однодневные беспокойства, поскольку экипажи немедленно захотели плыть домой, но в порты вошли Братья Древа и успокоили мореходов – довольно аккуратно и благожелательно, кстати, поскольку убиты оказались всего-то человека три-четыре, а остальным достаточно было прописать дубовых палок.

Потом Фьольсфинн произнес перед мореходами, собравшимися на пристанях, речь и объяснил им, что на Побережье Парусов идет война, а их задержали здесь исключительно ради их собственной безопасности. Его прерывали свистом, карканьем и боевыми криками, пока он не объявил, что вынужден нанять все корабли на службу, их владельцы и стирсманы получат по марке, а экипажи по шелягу за каждый день службы для Ледяного Сада.